Она смотрит на часы на прикроватной тумбочке и стонет, садясь. Ее сиськи отвлекают, когда она меняет положение.

— Боже мой! — её глаза расширяются и становятся чертовски голубыми.

Голубой, который я хочу конфисковать и превратить в свой индивидуальный бренд.

— Почему ты не разбудил меня?

Я мог бы, но тогда я не смог бы смотреть, как она спит, или наблюдать за ее нынешними бешеными движениями.

Моя голова наклоняется в сторону, когда она отказывается от простыней и стоит в полной наготе.

Это один из самых ярких моментов моего дня.

— Джонатан! — ругается она, хотя ее щеки окрашиваются в красный цвет.

— Да?

— Ты сделал это специально?

— Что натолкнуло тебя на эту мысль?

— То, как ты смотришь на меня, — она складывает руки на груди, сузив глаза.

— Это бесполезно, когда ты полностью обнажена, дикарка. Или ты, возможно, искушаешь меня?

— Конечно, нет.

— Ну, я искушаю. В конце концов, ты должна мне наказание.

— Нет, не должна. Я заплатила за вчерашнюю ночь.

— Как?

— Ты... знаешь.

— Скажи слова, Аврора.

Красные пятна покрывают все ее тело, а соски, выглядывающие из-под пальцев, твердеют, когда она бормочет: