Это похоже на то время снова и снова.

Тело врезается в меня, и я замираю. Мои губы раздвигаются, когда я встречаю ее глаза. Эти ярко-зеленые. Сара. Я никогда не забывала ее имя. Теперь она выглядит по-другому. Она не растеряна, не плачет и не умоляет меня вернуть ее мать.

Она такая же, как они.

Она хочет, чтобы я заплатила.

— Я знала, что это ты. Верни мне мою мать! Верни мне мою жизнь! — она бьет меня по лицу так сильно, что я отшатываюсь от шока.

Но я не двигаюсь. Я даже не защищаюсь. Если я останусь неподвижной, если позволю им бить меня, они в конце концов выбьют это из своей системы и оставят меня в покое.

— Мне жаль, — шепчу я. — Мне так жаль.

— Твои извинения не могут вернуть мне то, что я потеряла.

Пощечина. Царапина.

— Убийца! Убийца!

— Мне так жаль. Мне так жаль, — рыдания вырываются из моего горла, когда я повторяю эти слова снова и снова.

Не то чтобы это заставило их остановиться, но это единственное, что я знаю, чтобы сказать им.

Мои губы горят. Я чувствую металлический привкус крови. Но я остаюсь на месте, пока она вымещает на мне свой гнев и горечь.

Моя физическая боль — ничто по сравнению с тем, через что пришлось пройти ей и остальным.

Когда Сара, кажется, выдохлась, она падает на землю, рыдая, всхлипывая и разваливаясь на части. Я пытаюсь схватить ее за плечо, подтянуть к себе — хоть немного утешить — но она отталкивает меня. Я падаю назад, мои руки и бедро принимают удар на себя.

Мои ладони горят, кровь просачивается сквозь кожу, но это не имеет значения. Такая боль не имеет значения.

Спотыкаясь, я поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на грязь на одежде. Все, что меня волнует, это маленькая коробочка между пальцами.

Она смотрит на меня, ее взгляд полон слез, а выражение лица затравленное, смятенное.

Прямо как тогда.