— Господи, Зина, я надеюсь, сейчас тебе уже не больно. Ведь не больно же? Как ты вообще себя чувствуешь в целом, если не считать перелома?

— Если бы я была лошадью, меня бы уже пристрелили — вот как я себя чувствую, — ответила Зинаида. — Костоправ сказал, что в таких случаях гипс обычно снимают через месяц, но батя пообещал, что через месяц я уже буду ходить. У него есть какой-то секретный метод восстановления. Он пока служил, раз восемь что-то себе ломал — уж явно знает, о чем говорит. Сколько я его помню, он все время ходил с гипсом. Уже собаку на этом съел, так что можешь за меня не волноваться.

Теперь Вероника осталась совсем одна. Без поддержки, без надежного плеча и неиссякаемого источника оптимизма рядом. Утешало лишь то, что сейчас Зинаиде ничего не угрожало, и чувствовала она себя вполне неплохо. Из близких людей в школе оставался только Витя, так что теперь Вероника стала показываться вместе с ним намного чаще, чем раньше. Это было не очень хорошо, ведь Ира наверняка в очередной раз убедится, что ее предали, но Вероника почти не беспокоилась по этому поводу. Хуже уже все равно не станет.

На большой перемене ребята вместе отправились в столовую. По дороге им попался Селоустьев, и Вероника сразу вспомнила прошлую пятницу, когда увидела его мило беседующим с Ирой. Эта история не произвела на Витю особого впечатления.

— Не думаю, что ей что-то угрожает, — пожав плечами, сказал он. — Они действительно могли общаться по поводу областной олимпиады. Туда едет сама Ира и еще четыре человека из нашего класса. Мой братец и пара его одноклассников — тоже. Ире, как старосте, лично было велено узнать у них всю информацию о предстоящей поездке, потому что на олимпиаду их всех повезет один микроавтобус. В общем, не вижу повода для беспокойства.

Эти слова успокоили девушку. Выходило, что Ира не обманула, и они с Селоустьевым действительно обсуждали организационные моменты поездки на олимпиаду. Плохо было то, что Вероника уже успела наговорить подруге лишнего. Теперь Ира наверняка будет считать ее не только предательницей, но и не совсем адекватной. Собственницей, которая ко всем без разбора ревнует своих бывших поклонников. Впрочем, с этим уже ничего не поделаешь. Оставалось лишь смириться со своим нелицеприятным имиджем.

***

Вероника чувствовала себя как никогда одиноко. Она знала, что всегда может рассчитывать на Витю, но сейчас он был единственным человеком в школе, кто мог оказать ей поддержку. Из-за этого одиночество ощущалось еще сильнее.

А еще она постоянно становилась свидетелем чужих любовных историй, о которых предпочла бы вообще ничего не знать. К примеру, во вторник она увидела, как Тимур, взяв Владу за руку и встав перед ней на одно колено, громко признается ей в любви. Его ничуть не смущали любопытные лица, которые толпились в коридоре, заинтересованно взирая на сцену столь откровенного признания. Влада хихикала и называла его «дурашкой».