— Марин, я же сказала, всё произошло спонтанно. Никто к этому не стремился: ни он, ни я. Это жизнь. Всякое бывает, — сказала, сцепив на телефоне пальцы. Пока Марина прожигала в ней дыры, Юля незаметно выключила телефон, втайне радуясь, что он так и остался на беззвучном режиме.

— Да, но согласись, неожиданно как-то. То ты смотришь влюбленными глазами на Глеба, то болтаешь тут утайкой.

Да уж… теперь Марина хрен отстанет. Пока не узнает всех подробностей, будет ходить хвостиком, канюча на каждом шагу.

— Юль, ты так и будешь молчать?

— А что ты хочешь услышать? Или думаешь, я горжусь этим?

Марина пожала плечами.

— Не знаю, я ни разу не предавала любимого человека.

Не успев поставить эмоциональный блок, Юля криво усмехнулась, будучи прекрасно осведомленной насчёт «ни разу». Но сейчас её волновало другое: если Марина услышала концовку — ничего страшного. Если всё подчистую — тогда почему сдерживается? Оставалось надеятся, что всё-таки первое, иначе фиг бы она сейчас разговаривала с ней в столь невозмутимой тональности.

Они так и остались в ванной. Марина разместилась на крышке унитаза, скрестив на груди руки, а Юля продолжила сидеть на бортике ванной, мечтая провалиться сквозь землю.

— Я не жду от тебя понимания, — старательно изобразила спокойствие, поглаживая подушечками пальцев гладкий корпус мобильного. От этой театральной постановки сводило скулы, но раз попалась, стоило играть до конца. Правда, именно сейчас она была искренней и ни капли не лукавила, открывая перед племянницей душу. Раз суждено — пускай это будет началом. Некой репетицией перед значительно большим, неминуемым в будущем потрясением. Возможно, со временем её смогут понять и отнестись с меньшим осуждением. Но именно сейчас стоило начать издали, практически с истоков, потому что потом никто её слушать не станет. — Я, как и все девочки, ещё сидя на горшке мечтала встретить принца, выйти за него замуж, нарожать детишек и жить с ним долго и счастливо. Так и вышло. Встретила. Влюбилась. Поженились. Родила сына.

Марина зыркала на неё исподлобья и этот взгляд вынуждал Юлю зябко ежиться, словно под порывами промозглого ветра.

— Но потом… — повела подбородком, отводя мечущийся взгляд, — не знаю… об этом можно говорить вечно, и у каждого при этом будет своя правда.

— Что потом? Прошла любовь завяли помидоры? — насмешливо подсказала племянница, рассматривая тётку. Юля не видела её лицо, но чувствовала, как всё внутри стынет от её холода.

— Можно и так сказать, — улыбнулась вяло, спрятав за этим жестом разочарование. Жаль. Оказывается время, когда она действительно могла рассчитывать на понимание со стороны племянницы, осталось в далеком прошлом. То ли ещё будет.