Мэгги уже была близко к комнате, и я был вне себя от адреналина. Все может сложиться так плохо. Моя мать будет очень расстроена, если узнает, что я снова улизнул. Мой отец будет в ярости, когда ему придется оплачивать счет. Я не хотел, чтобы они были разочарованы.
А Мэгги – что, если они ее уволят? Мама бы не стала. Но папа мог и сделал бы это. Даже мама не смогла бы убедить его в обратном. Это был не первый, не третий и даже не пятый раз, когда я убегал, находясь с Мэгги.
– Хорошо, хорошо, – выдохнул я, засовывая руку ему в штаны. Его член был толстым и большим. Это было странно и неестественно. Недавно съеденный десерт стоял в горле. Меня затошнило.
– Теперь
И я сделал, как он сказал. Сжимал его снова и снова, как мячик для стресса, желая причинить ему сильную боль. Но чем больше я старался сделать ему больно, тем больше мне казалось, что ему это нравится. Все произошло очень быстро. Ровно десять секунд. Его глаза закатились, закрывшись, и он вздрогнул.
Он оттолкнул меня внезапно резко. Я грохнулся на пол и смотрел, как он достал из нагрудного кармана разноцветный носовой платок и засунул руку в расстегнутую молнию. Когда платок появился снова, он выглядел мокрым и липким.
– Черт возьми, – тяжело выдохнул он, вытирая лоб. Выражение его лица, когда он заметил меня на полу, уставившимся на него во все глаза, сменилось с растерянного на сердитое.
– Теперь на ноги. – Он дважды хлопнул в ладоши.
Я вскочил, как только Мэгги вошла в комнату. Она была не одна. Мама и папа тоже были с ней. Один взгляд на них троих, и все мои сожаления о том, что я сделал с этим человеком, исчезли. У мамы и Мэгги на глазах были слезы. Со лба Мэгги капал пот. Папа выглядел так, словно собирался кого-то убить. Если бы они подумали, что я улизнул, чтобы разбить произведение искусства за шесть миллионов долларов, мне было бы несладко.
– Вон! – Мама заплакала от облегчения. Она подбежала ко мне, подхватила на руки и крепко обняла, как будто я был ребенком. Мои конечности беспомощно задергались. Я почувствовал, как ее сердце бешено колотится рядом с моим собственным. На моей левой ладони остался липкий след.
– Боже, я так волновалась. Что мне с тобой делать, малыш Гудини?
– Судя по всему, заковать его в цепи за лодыжки и бросить в подвал, пока ему не исполнится восемнадцать, – пригрозил папа, подходя к нам и выхватывая меня из ее рук. Он опустил меня на землю и присел на корточки на уровне моих глаз, его лицо было грозным.
– Кто этот человек? – Он склонил голову набок, указывая на мужчину, попросившего меня коснуться его члена, но при этом все еще пристально глядя на меня.