— Ты точно параноик.

Предпринимаю еще одну попытку. Кладу твою руку на свой член.

— Ну давай, Ганнибал…

Твои глаза — две лисы, зубы у них острее моих.

— Нет, — говоришь ты. — И если честно… мне поднадоела история про Ганнибала.

Ты ранишь мои чувства, но в любых отношениях нужно расти, и мне никуда от этого не деться.

— Как пожелаешь, Мэри Кей Димарко.

Ты стоишь у двери и посылаешь мне воздушный поцелуй.

— Веди себя хорошо.

Я тоже посылаю тебе воздушный поцелуй.

— Увидимся через двадцать минут, когда передумаешь?

Твой взгляд падает на диван, ты прячешь похотливую улыбочку, и ты любишь меня, однако покидаешь, а я сажусь на красный диван и включаю телевизор. Мне нужно посмотреть несколько серий «Наследников», но я не могу сосредоточиться. Мне нужно отвлечься, поэтому я переключаюсь на «Семейную вражду». Я не параноик; просто все, что сейчас происходит, мне в новинку. Впервые моя жизнь полностью наладилась. Иногда я вспоминаю о Нью-Йорке или Лос-Анджелесе и слышу, как Эйми Манн в песне «Магнолия» предупреждает меня: иногда, получив желаемое, ты обескуражен. Я уже привык не получать желаемого и теперь не понимаю, как стать обычным домоседом из Бейнбриджа, проводящим дни перед телевизором, пока его почти жена (без «почти» ты будешь уже восьмого августа — тебе нравится дата) выбирает занавески, а падчерица гуляет с друзьями.

Слышу, как открывается входная дверь, и выключаю телевизор. Ты поняла, что нужна мне сегодня, — и ты здесь, скидываешь обувь в коридоре…

— Соскучилась по мне, Мэри Кей почти-что-Голдберг?

Я отрываю взгляд от красной подушки, которую перекладывал, чтобы освободить тебе место, — и это не ты.

Это Сороконожка. Я выхожу на новый уровень в игре, опасный уровень, и она достает из холодильника банку джин-тоника, а ей восемнадцать лет, и сейчас одиннадцать утра. Она закрывает холодильник бедром и встряхивает банку. Она хихикает.

— Наконец-то, да? Господи, она меня с ума сведет…

Я сжимаю подушку. Мой щит.

— Номи, тебе не следует пить.

Она запрыгивает на диван, а я встаю с дивана, и Сороконожка теперь лежит на боку, вытянув ноги (кто знал, что у нее есть ноги?); что она задумала? Она потягивает джин-тоник из банки и кладет голову на подушку.