Работа была тяжелой, изматывающей. Сестры трудились в две смены. Дневная длилась с половины седьмого утра до половины седьмого вечера, ночная – оставшиеся двенадцать часов. В большинстве отделений содержалось от шестидесяти до ста двадцати пациентов, и ухаживали за ними три-четыре сестры, включая старшую; ни нянечек, ни уборщиц здесь не было вовсе. Каждого больного нужно было ежедневно мыть, хотя на все отделение, как правило, имелась всего одна ванна да единственная душевая кабина. В обязанности сестер входила и уборка – от мытья стен и светильников до натирки полов. Горячая вода в отделения поступала из котла, который топили коксом, и поддерживать огонь в топке тоже приходилось сестрам. Следили они и за одеждой больных: стирали, зашивали, штопали. Еду им доставляли из главной кухни, но по отделениям развозили в котлах, поэтому сестры должны были ее разогревать, а затем разрезать на порции, разливать, раскладывать по тарелкам, вдобавок зачастую овощи и десерты готовили сами прямо в отделениях и там же после приема пищи мыли посуду, столовые приборы, котлы и сковородки. Блюда для пациентов, нуждавшихся в особой диете, стряпали тут же, поскольку в лечебнице не было ни диетологов, ни диетической кухни.

Как бы упорно ни трудились, как бы ни выбивались из сил за многочасовую смену эти три-четыре сестры, обслужить шестьдесят больных, а то и вдвое больше, без помощи хозяйственного персонала – задача непосильная. Нечего было и надеяться, что им удастся справиться со всеми делами, поэтому, как и на пятнадцатой базе, пациентов здесь тоже привлекали к работе. Поручения ценились крайне высоко, и первое правило, которое предстояло усвоить всякой начинающей сестре, гласило: «В работу больного вмешиваться нельзя ни под каким видом». Если и случались неприятности, то в основном оттого, что пациент выполнял тайком чужую работу или доводил себя до изнеможения. Трудились больные на совесть, и между ними сложилась строгая иерархия: во главу угла здесь ставили приносимую пациентом пользу и его достижения. Натертые полы всегда сияли как зеркало, на стенах палат не было ни пятнышка, ванные, душевые кабины и кухни сверкали чистотой.

Вопреки расхожим представлениям о лечебницах для душевнобольных, в мориссетской клинике пациентов окружала любовь, хотя, вполне вероятно, это отличало ее от других подобных заведений. Так или иначе, здесь делалось все возможное, чтобы создать теплую домашнюю атмосферу, и сестры в подавляющем большинстве нежно заботились о своих подопечных. Медицинский персонал не отделял себя от пациентов и был частью дружной общины. Более того: в Мориссете увлеченно работали и жили целые семьи – матери, отцы и их взрослые дети, – поэтому для многих врачей, сестер и санитаров лечебница стала настоящим домом, дорогим и любимым, как всякий родной дом.