— Принесите мне мою одежду и сумку немедленно — проговорила я так четко и бесстрастно, как только могла, — если не хотите, чтобы я отправилась в город в таком виде.

После я прошла в спальню, кляня на чем свет стоит вбитое мне в мозги «достоинство». Я бы прекрасно обошлась без него. Но оно было и заставило меня быть вежливой, идти, расправив плечи и не пуститься на бег.

— К черту, ба! — проговорила я, облачаясь в принесенные вещи. — К черту!

Забрав рюкзак из рук дворецкого, я прошла по коридору, преодолела лестницу и вышла в уже знакомый мне холл, ощутив мгновенный укол сожаления. Мне нужно было рассмотреть этот дом, насладиться его видами, звуками и светом, льющимся через витражные ставки, чтобы потом не жалеть ни о чем.

— Это вы?! — бросили мне в лицо, стоило двери открыться, а дверному молотку опуститься с приглушенным стуком. — Так! Так! Так!

Встреча с чопорного вида женщиной обескуражила, заставила отступить и сдержать взметнувшуюся от сквозняка юбку платья.

— Рада что встретила первой вас, а не Николаса.

Ее пренебрежительный взгляд, которым она скользнула по мне, высокомерный тон и даже безукоризненный вид вынудили на какое-то время забыть о подслушанном разговоре.

— Доброе утро, — проговорила я, приподняв подбородок и, к своему ужасу, не узнала собственного голоса. — Это вы мне?

Я услышала не себя в этих двух предложениях, а Аделаиду Георгиевну. Она умела говорить, выключив эмоции напрочь. В ее силах было дать понять, что с ней не получится разговаривать, вести себя и даже думать, как со всеми остальными. Казалось, что ба вселилась в меня в данную минуту.

— Разумеется, я обращаюсь к вам, — бросила женщина, пройдя в холл. — Оставьте свои попытки состряпать вид оскорбленной добродетели.

Она сняла перчатки и бросила их к поставленной на столик сумочке.

— Этим вы не проймете меня.

Мать Николаса прошлась по мне оценивающим взглядом, не забыв покривить губами при этом.

— Чтобы не придумал Николас и, как бы ни очаровался вами, — она остановила взгляд на моих ногах. — Я хочу, чтобы вы знали, что вы не пара ему.

Воцарилось молчание, но оно не продлилось слишком долго. Я решила успокоить ее, но для начала представиться.

— Меня зовут Артемида Павловна Карамзина.

— Вдобавок ко всему она еще и русская!

— А вас? — поинтересовалась я, хмыкнув про себя ее восклицанию.

Не тем она попыталась оскорбить. Ох не тем!