– Мне только в радость. А когда увидим родителей… Что им скажем?

Братец уже было вернулся к поеданию своей пиццы, но внезапно снова поднял на меня глаза. Во взгляде его читалось непонимание.

– О чем?

– О тебе, – ответила я с тем же непониманием.

– Эмм, ничего?

– Но ты ведь вернулся, – констатировала я очевидное.

– Этого им знать не надо.

– Ты не хочешь, чтобы они знали? – сбитая с толку, спросила я. Неужели он не хочет поговорить с родителями? Вообще? Давно ли он списал со счетов нашу семью, за которую я так долго цеплялась?

– Не хочу.

Я вернула откушенный кусок пиццы в коробку. Аппетит пропал. Желая выиграть время, я потянулась за стаканом. Кола пузырьками защекотала мне горло, но я даже толком не почувствовала этого. Я напряженно пыталась понять, что Эдриан пытался этим сказать. Он не хотел иметь никакой связи с родителями. Значит ли это, что все сделанное мною ради нашей семьи бессмысленно? Все компромиссы? Дискуссии? Ссоры? Я всегда знала, что будет нелегко, ведь наши родители – довольно ограниченные люди, но мне и в голову не приходило, что не из-за них, а из-за Эдриана будут сожжены все мосты.

– А что, если они извинятся?

Эдриан закатил глаза.

– Ты и сама не веришь в это.

– Ну а что, если все-таки да? – настаивала я. – Ты бы простил их?

Последовал глубокий, тяжелый, полный усталости вздох.

– Не знаю. – Он покачал головой. – Возможно. Я не знаю.

По крайней мере, это не окончательное «нет».

– До твоего каминг-аута они же были неплохими родителями, не так ли? Всегда заботились о нас и старались исполнять все наши желания.

Он нерешительно кивнул.

– Думаю, они заслуживают еще один шанс. – Хотя сказанное мной было правдой, слова прозвучали нелепо. Как будто, перетягивая канат, я приняла чужую сторону.