– Она снова повторила «мама», Сойер…

Не говоря ни слова, он обнял меня за талию и поцеловал тем самым поцелуем, который всегда сбивал меня с ног, заставляя растекаться лужицей. Я повисла на нем, мои руки хватались за его шею, чтобы хоть как-то устоять, пока его пальцы скользили по моим волосам. Он погладил меня по щеке и разорвал поцелуй, посмотрев на меня своими красивыми темными глазами.

– Я люблю тебя, Дарлин, – сказал он.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я. – Я так счастлива с тобой. И с Оливией.

– Правда? – спросил он, сбивчивое дыхание преследовало его слова. – Понимаю, так много навалилось… жизнь с ребенком…

– Нет, я люблю ее до безумия, чертовски сильно люблю тебя, и мне кажется, что сердце скоро взорвется. Но иногда мне так страшно.

– И мне тоже, – нахмурился Сойер. – Я переживаю, что все исчезнет… это счастье.

– Да! И я. – Я схватила его за воротник пиджака. – Что нам делать?

Он улыбнулся и большим пальцем коснулся моей нижней губы.

– Мы сделаем все, чтобы этого не произошло. Мы держимся друг за друга, помнишь?

Я кивнула и слезы потекли по щекам.

– Да. Помню.

– Мы будем держаться. Вместе. – Сойер снова затянул меня в поцелуй, а затем указал в сторону сцены. – Не хочу, чтобы ты опоздала. Ты потрясающая, и я чертовски счастлив, что твоя семья и друзья здесь. Ты заслужила это, Дарлин. Ты заслужила все.

Я обняла его и крепко поцеловала, а затем унеслась в театр с переполненным сердцем и огромной усмешкой на лице.

«Нет никакого медленного угасания чувств. Все по-настоящему».

В раздевалке меня встретили радостными улыбками участники танцевального коллектива. Все шестеро девушек, – «Веселые убийцы», которые исполняли «Тюремное танго», чтобы рассказать историю о том, как мы оказались в тюрьме за убийство своих мужей, – были для меня как сестры. Здесь я принадлежала себе, как и на собраниях анонимных наркоманов, которые посещала уже в качестве спонсора.

Я переоделась в свой костюм: обтягивающие черные танцевальные шорты, длинные черные нейлоновые сапоги до колена и черный топ, который оставлял мой живот обнаженным. Глаза я выделила черным, а на губы нанесла ярко-красную помаду. После чего парикмахер взлохматила и уложила мои волосы так, словно в них только что зарывались мужские руки.

Шоу началось, и я ожидала начало своего номера. Мне досталась самая первая строчка, с которой начиналась серия ключевых историй «Веселых убийц», и, если бы я не попала вовремя, сбился бы с темпа весь номер.