– Тебя никто не тронет, – гладил его шепот. – Больше нет, – раздалось совсем рядом с его ухом или прямо в его голове, Лиам так и не разобрал.

За верность тактильных ощущений Лиам не ручался, но ему показалось, что почувствовал чье-то прикосновение к щеке. На лоб легла прохладная ладонь и стряхнула с него приплывшие волосы, а запах смерти стал сильнее. Был настолько густым, что Лиам не мог вздохнуть от такой концентрации боли и страха, забившей нос. Писк над ухом снова стал громче, а за ним снова последовал прилив спокойствия нежданного спокойствия.

– Я буду рядом, если так нужно, – мягкие губы коснулись его лба, шепча в шершавую от соли кожу. – Всегда, – губы прижались к нему, собирая капельки выступившего пота. – Только позови, – кто-то сжал его руку всего на секунду, а затем отпустил.

Мягкие губы исчезли с его лба, сознание постепенно прояснялось, стоило боли и панике уйти с мизансцены осмысленных ощущений. И словно выныривая из глубокого ледяного омута, долго не дыша и не двигаясь, Лиам вдыхает настолько глубоко, насколько позволила отступившая боль. Втянул в себя ненавистный запах, чтобы полностью впитать его и стать с ним единым целом. В носу защипало, под закрытыми веками выступили слезы, грудь сдавило болью, и неприятный писк опять стал чаще. Разомкнув слипшиеся сухие губы, он попытался заговорить, жаль, что голос ему не сразу поддался. Язык не хотел слушаться, хоть в умении им работать Лиам преуспел побольше многих, но произнести простые слова, оказалось выше его сил. И все же Ларссон – есть Ларссон и не успокоится, пока не доведет дело до конца, чего бы ему и окружающим это не стоило. Превозмогая жгучую боль в груди, в голове, в душе он спрашивает:

– Это значит «да»? – медленно и нечленораздельно, но вполне доходчиво и ясно.

Смерть молчит. Она не хочет забирать его с собой. Хочет оставить в этом мире. Там, где нет запаха пороха, сигареты пахнут намного лучше, вот только сам Лиам в нем чужой. Его не ждут там таким, какой он есть на самом деле. Его истинное «я» туда не вписывается, а настоящим его примет только смерть. Ей плевать на его прелести, коих многим меньше, чем недостатков, да и на сами недостатки ей тоже плевать, по сути. Она знает его «от» и «до». Для нее он открытая и давно прочитанная книга. Местами интересная, местами не очень, но назад в библиотеку она ее так и не вернула, а значит врать и притворяться для нее нет необходимости.

– Да? – повторяет он, поторапливая смерть с ответом.

Он устал. Смертельно устал и больше не хочет ждать от нее ответа хоть минутой дольше. Его молчание и так длилось бесконечно долгие шесть лет, и терять еще хотя бы одну из новых прожитых минут, он не намерен. Смерть ответит ему, чего бы им обоим это не стоило.