Если бы он был рядом, я могла закатить глаза и показать язык, показывая своё отношение к его заносчивости. И по правде говоря, кто мне мешает? Я закатываю глаза и показываю экрану язык, над чем мама смеётся.

– Ты точно ополоумела, начала ругаться с экраном телефона.

– Я мысленно ругаюсь с тщеславием Джейка.

– А он об этом знает?

Я бросаю взгляд на экран, где, как оказалось, появилось новое сообщение: хватить кривляться, ты похвалила мою фантазию. А она очень хороша.

Он поставил в конце подмигивающую рожицу, и я ещё раз закатываю глаза. Вряд ли сейчас имелось в виду его кулинарное воображение, Джейку любую фразу удаётся исковеркать и привести к пошлому подтексту. Ладно, возможно, мне это нравится. Может быть, даже очень нравится, ведь это так или иначе заставляет меня улыбаться.

– Да, знает, – в довершение, говорю маме.

Пишу ему новое сообщение: ты мешаешь нам наслаждаться ужином, занимайся своими мастер-классами.

В ответ получаю фото, из-за чего креветка встаёт поперёк горла и не хочет продвигаться обратно или по положенному пути. Я делаю почти судорожный глоток, с помощью которого пытаюсь протолкнуть еду и, к счастью, мне удаётся.

Мама смотрит на меня с замешательством.

– Ты в порядке?

– Да, – откашливаюсь, сделав ещё один глоток воды. – Случайно поперхнулась.

Она приподнимает брови, а озорной блеск в её глазах заставляет усомниться в том, что мама доверяет моей «случайности». Конечно, у случайности есть имя.

Я ещё раз бросаю взгляд на экран, где открылось фото. В нём нет ничего особенного, но моя реакция заслуживает отдельной награды.

Перед тем, как удалить, я ещё раз смотрю, и то, что лишь жалкий снимок топлес заставляет меня нервно поёрзать на стуле, говорит о том, что с этим воздержанием что-то нужно делать.

Воздержание в виде двух суток, как смешно.