– О, расслабься и наслаждайся, потому что с той секунды, как слова-маячки: моя девушка, беременная, мой ребёнок – вылетели из моего рта, ты заняла пьедестал их любви. Теперь я болтаюсь где-то рядом как бонус к тебе. Типа плюс один.

Я поднимаю брови.

– Они настолько потеряли надежду?

– Я вообще её не давал, мне нравится чувствовать себя свободным, не обременяясь чем-то.

– И сейчас…

– Я тоже свободен. Оказывается, у меня был слегка узкий кругозор, ты никак меня не ограничиваешь.

Я напрягаюсь, и Джейк замечает изменения.

– Успокойся, ревнивица, – смеётся он. – Я имею в виду другую свободу. Мы прошли этап открытых отношений. Мне не нравится, что какой-то кретин может залезть тебе под юбку. Кстати, тоже пройдено.

– То, что ты упоминаешь это, уже само по себе отвратительно. Зачем вообще об этом помнить?

– Это как напоминание, вроде записки на холодильнике. Через мой труп какой-нибудь урод стянет с тебя одежду. Раньше думал – плевать, мне какая к черту разница, я не принадлежу тебе, ты не принадлежишь мне. Всё поменялось. Я сломаю любую конечность другого, которой он коснётся тебя.

– Слишком драматично.

Джейк награждает меня многозначительным взглядом.

– Хочешь опробовать?

– Я не хочу, чтобы меня кто-то трогал.

– Придерживаюсь того же мнения. Если мы не женаты, это ничего не меняет, Ребекка. Даже ребёнок ничего не меняет. Ты – моя, и буду не против, если твои семь гномов будут в курсе.

– Ты вламываешься в мой кабинет, как к себе домой, вряд ли до кого-то долго доходит.

– Если кто-то из них будет клеиться к тебе, я закажу ему гроб, а ты организуешь похороны.

Прищуриваюсь, оглядев его с ног до головы. Впервые вижу его таким собственником, не терпящим возражений.

– Ты никогда не был таким.