– Ты получила рабочее место в «Прескотт отеле», которое могло достаться кому-то, кому нужны деньги.

Пять пальцев.

У него кончились пальцы на руке, но он продолжал. Беспощадно.

– Ты так изголодалась по вниманию, что вломилась в мой пентхаус, чтобы принять душ. Тебе нельзя доверять. Ты – троянский конь, решивший стереть с лица земли мою империю. А теперь, эгоистичная принцесса с серебряной ложкой во рту, ты крадешь еду, которая могла накормить того, кто в этом нуждается. Я бы спросил тебя почему, но для этого потребуется достаточно внимания, чтобы услышать твои оправдания.

Если бы убийство было законным, он, вероятно, задушил бы меня прямо тут. На глазах у всех. Или, может быть, разрезал бы меня и повесил вниз головой, чтобы я истекла кровью. Он казался человеком, который наслаждается медленной пыткой.

И тем не менее у него было что сказать еще.

– Я даже представить себе не могу, насколько правой ты должна себя чувствовать, чтобы…

Я прервала его, понизив голос, потому что, в отличие от него, я знала, что такое такт.

– Не помню, чтобы я подписывалась на эту TED-лекцию. К твоему сведению, мой трастовый фонд делает мне постепенные выплаты. Я буду получать миллион долларов в год, пока мне не исполнится тридцать один. Затем я получу двести пятьдесят шесть миллионов единовременно.

Он голой рукой поднял тот жалкий кусок индейки: той же рукой без перчатки, которая касалась грязных денег, которые он дал Харлану, – и бросил его мне на тарелку. Половина упала на столешницу, собирая микробы. Другая половина приземлилась на картофельное пюре с подливой, забрызгав мою рубашку.

– Как грустно, – безразлично выдавил он, – в сего один миллион долларов. Мне так жаль тебя, милая. Позволь мне сделать пожертвование в благотворительный фонд наследницы миллиардера. Я направлю его в твой девятизначный трастовый фонд. Не забудь выделить пару центов тому, кому это нужно больше, то есть кому угодно.

Голова у меня туманилась гневом, который сжимал мое горло и сотрясал жилы, не давая мне вымолвить ни слова. Я проглотила разочарование и сосчитала от десяти до нуля.

– Ты не дал мне закончить, засранец. Вирджиния держит его у меня над головой, шантажируя каждые десять секунд и меняя условия моего траста.

Мои руки тряслись. Я сцепила их и спрятала под прилавок, совершенно не собираясь показывать ему, как я напугана.

Меня не волновало, что деньги для него всегда были больной темой.

Меня не волновало, что его родители выбивались из сил, чтобы накормить семью.

Меня не волновало то, что он ненавидел сверхпривилегированных жителей Истриджа, которые не испытывали благодарности за безопасность, которую обеспечивало им их богатство.