Наша разница в возрасте никогда не казалась такой заметной, как сейчас.

Двадцать три и без отца.

Тридцать два и без отца.

Мы настолько по-разному справлялись с этим. Он – с барьерами, воздвигнутыми выше небоскреба. Я – с крошечными шипами, которые кололи, но не могли пустить кровь. Нерушимый камень против разбитого сердца. Я знала, кто победит, и это было не сердце.

– Он твой отец, – настаивал Нэш, – во всех отношениях, которые имеют значение. Гидеон Уинтроп – твой отец. Даже после того, как ты не отвечала на его открытки и проигнорировала его после того, как он попытался навестить тебя, он не терял надежды, что ты вернешься к нему.

Я вспомнила его визит. Три года назад я заметила, что он ждет меня возле закусочной, где я работала. Я позвонила в полицию и сказала им, что меня преследует какой-то подонок. Неверие вцепилось в меня, оно практически душило меня.

– Я сказала тебе вчера, что скучаю по отцу.

– Я знаю, и я…

– Ты видел меня на грани слез, и вместо того, чтобы все мне рассказать, ты меня трахнул.

– Это не потому…

– Мне все равно, почему ты меня обманул, Нэш. Мне не все равно, что ты сделал, зная, что я чувствовала по отношению к отцу в тот момент.

– Дерьмо, – он закрыл лицо ладонью, – это был не просто секс. Не говори только, что ничего не чувствовала прошлой ночью. Что случилось с редмансом?

Я действительно чувствовала это, но не ответила. Может быть, завтра, но не сегодня. Было так больно. Раны были так свежи. Потому что после «Уинтропского скандала» я обещала себе, что не допущу больше лжецов в свою жизнь.

Неважно, насколько он хорош на вкус. Неважно, насколько хорош был секс с ним. Неважно, насколько мне хорошо было с ним. Я тут же ступила за порог.

– Эмери.

Он шел в ногу со мной.

– Я думала, что после скандала выстроила стены. Я думала, что ничто подобное больше не повторится. Я чувствую себя такой глупой из-за того, что не вижу разницы между правдой и ложью.

– Не вини себя.

– Я не виню. Не вполне. Мое сердце изголодалось, и ты накормил его ложью. Все в мире врут, и я должна была понять это.

– Может, все врут, ладно? Ты это хочешь услышать?