Эммет сидел тихо-тихо, но я видела, как его ладони сжались в кулаки.

– Ситуация ухудшилась, когда я застала его с другой девушкой. Со студенткой с его курса. Я была раздавлена, но он утверждал, что ему нужно общение с девушками его возраста, потому что я не в состоянии удовлетворить все его потребности. Для него я была просто Эмбер, тупая дочка знаменитого архитектора, и он играл со мной в любовь только ради того, чтобы сделать карьеру. Я ничего для него не значила, ни-че-го. Когда я решила с ним расстаться, он сказал, что мне все равно никто не поверит. И он собственноручно об этом позаботился.

Эммет молча положил руку мне на колено и посмотрел на меня полными боли глазами.

– Когда-то я отправила ему фото, и он его сохранил. На том фото я голая. В день расставания он зашел с моего профиля в Инстаграм, мне хватило мозгов дать ему свой пароль. И он с моего аккаунта отправил фотографию другу и… Написал там такие вещи, словно это я ему изменила. Друг Седрика распространил скриншоты и для меня все уже было потеряно. Дело выглядело так, будто это я за спиной у Седрика навязывалась другим парням. А он якобы из-за этого со мной расстался. Конечно, я пыталась объясниться, но с каждым словом все становилось только хуже. Все случилось именно так, как он сказал. Мне никто не поверил. Когда я рассказала все маме, она посмотрела на меня как на грязь. А потом она сказала, что раз уж он откуда-то взял эту фотографию, то я сама виновата, что такое рассылаю. Это произошло летом перед выпускным классом, и однажды утром ко мне подошел папа и протянул брошюру французской школы. Он сказал, что будет лучше, если я на какое-то время уеду. Пока все не устаканится. Ему предстояла одна из самых важных сделок с Ливингстонами, а наша драма произвела больший резонанс, чем ожидалось. Все случилось как в одном из этих ужасных фильмов про колледж. Я умоляла его меня выслушать. Я не хотела уезжать в Европу, я просто хотела, чтобы мне кто-то поверил. Спустя четыре дня я уже летела в Париж.

И вот мы в Париже. И все уже давно в прошлом, но почему-то я этого не ощущаю. Мне будто снова семнадцать, и я абсолютно беспомощна.

– Поэтому тебе было так важно, – спокойно произнес Эммет, хотя я чувствовала, что внутри у него все клокочет, – дать мне время…

– Это всем должно быть важно! – воскликнула я, и Эммет вздрогнул. – Понимаешь, это ненормально! Это вербальное насилие, это отсутствие уважения, но этого никто не замечает. Он игнорировал мое «нет», будто в наших отношениях для него не существовало границ. Для него было нормальным будить меня, если он позже приходил в постель и… хотел меня. Он заставал меня врасплох, и последнее, чего мне хотелось после такого напряжения, – это засыпать с ним в одной постели. Все почему-то считают, что если парень доминирует в постели и учит тебя, как надо, то это крайне сексуально. Но нет ничего сексуального в том, что ты не можешь спокойно спать, когда он рядом, потому что каждую секунду нужно быть готовой к тому, что он захочет… а ты нет.