На лице папы я увидела искорку какой-то эмоции, но в остальном оно осталось невозмутимым.

– Очень хорошо, – произнес он. – Я думаю, ты заслужила такую награду. Твои успехи в конце семестра весьма похвальны. Мы рады, что ты все-таки смогла собраться.

Я почувствовала, как в моем теле начало расти напряжение, но я не дам им так просто вывести себя из равновесия. Не сегодня.

– Вы снова приняли за меня решение, даже не спросив, нравится оно мне или нет. – Я старательно подбирала дипломатичные формулировки. Без упреков. Но, сидя напротив родителей, которые смотрели на меня так, будто я снова упрямая семнадцатилетняя девчонка с кучей проблем, без упреков обойтись было невозможно.

– Мы приняли лучшее для тебя решение, Эмбер.

– Я знаю, я вам верю, – глубокий вдох. – Я правда верю, что вы хотели как лучше. Но я все равно хочу поговорить о том, что случилось пять лет назад. Когда вы приняли решение, которое сочли лучшим для меня. А именно – отправить меня в Париж.

– Ты получила международный аттестат и приобрела важный межкультурный опыт, который…

– Пап, я знаю! – перебила я. – Но, может, мне тогда нужно было совсем другое! Родители, которые бы меня выслушали. И которые мне бы поверили…

– Эмбер, прошу, – строгим тоном произнесла мама, вступая в разговор. – Не заводи старую шарманку.

– Ты снова хочешь поговорить о Седрике Ливингстоне? – спросил папа, хотя было слышно, что и ему этот разговор неприятен.

– Я хочу поговорить о том, что вы не стали меня слушать, когда мне это было так важно.

– Ну тогда мы послушаем тебя сейчас. – Папа смерил меня пристальным взглядом, а я изо всех сил старалась игнорировать демонстративно громкие вздохи мамы.

– Я не хочу ворошить прошлое, правда. Но дело в том, что все тогда случилось совсем не так, как утверждал Седрик. С вами он вел себя совсем не так, как со мной. Он перекручивал факты, выставлял меня в чужих глазах истеричкой, и, прежде чем я вообще сумела что-то понять, я уже сидела в самолете.

– Ты была ребенком, Эмбер, – резко перебила меня мама.

– Да, черт возьми, мама! Я была ребенком, а он – взрослым. Он этим воспользовался. И я облегчила ему задачу, я многое сделала неправильно, просто потому что думала, что именно так взрослые и поступают. Я думала, это нормально, что он обесценивает мои чувства, просто потому что я еще маленькая и не знаю, чего хочу. Я думала, это нормально – спать с ним, хотя я этого не хотела. Всю ночь лежать, не сомкнув глаз, пока не удостоверюсь, что он уснул. Пока не удостоверюсь, что он не захочет еще, несмотря на мое нежелание. Он всегда говорил, что девочки в моем возрасте… Как будто возраст давал ему право игнорировать мой отказ и выставлять меня дурой перед своими взрослыми друзьями.