– Мне очень жаль, что я тогда тебя не послушал, – повторял папа. Снова и снова. Пока ко мне не вернулся дар речи.

– Я… не могла понять. Вчера вечером. Когда ты встал и просто…

Папа слегка отстранился от меня. Его взгляд был железным, но я вдруг поняла, что эта жесткость предназначалась не мне.

– Я встал, чтобы позвонить адвокату.

Кровь прилила мне к ногам.

То есть это правда…

– Я знаю.

Папа прожигал меня взглядом.

– Седрик уже атаковал меня сообщениями.

– Сохрани их. Мы постараемся использовать их против него.

Мы… Папа на моей стороне. Он мне поверил, ни на секунду не поставив мои слова под сомнение.

– Спасибо, – прошептала я.

– Эмбер, мне очень жаль. Прими мои искренние извинения за мое поведение. Я знаю, что ты тогда рассказала все матери. А она мне сказала, что это ты отправила фотографию и что ты еще пожалеешь о своем необдуманном поступке. Она все выставила так, будто это пустяки, и не рассказала о том, что Седрик с тобой сделал. Мне нет прощения, что я не стал вдаваться в подробности. Но я хочу, чтобы ты знала, что я бы и тогда не колебался ни секунды, если бы узнал хотя бы часть из того, что произошло на самом деле.

Я поправила пуговицу на его рубашке, изо всех сил стараясь не зареветь.

– Почему она так поступила? – Мой голос дрожал. – Почему она не хочет мне верить?

Взглянув на папу, я увидела всю боль на его лице.

– Это она должна сама тебе объяснить. Это ее не извиняет, но вам нужно наконец-то поговорить. Так больше не может продолжаться.

Это ее не извиняет… Вполне возможно, но тут есть что-то еще. Эти слова означают, что есть какая-то причина, почему мама так отреагировала. То есть существует вероятность, что дело не во мне. Что есть другая причина такого поведения. И я не уверена, действительно ли мне хочется ее узнать.