— О, боже мой, — сквозь свой гнев он услышал, как задрожал голос Хэвенли: — Ч-что вы здесь делаете?

— Я думаю, что лучший вопрос: что ты здесь делаешь, малышка? — зарычал Бек.

— Я-я работаю.

— Больше нет, — поклялся Сет, обнимая ее за талию и приподнимая. Не обращая внимания на ее визг, он перекинул ее через колени и усадил на скамейку, зажав между ними.

Бек схватил ее за подбородок:

— Ты ведь никогда не работала в пиццерии, не так ли?

— Нет.

Сет запустил руку в ее волосы и повернул ее лицом к себе:

— Значит, ты снова солгала нам?

— Технически нет. Я говорила тебе, что работаю в месте с детьми-переростками, у которых были липкие пальцы и что униформа была неловкой. Все это правда. Я никогда не говорила, что работаю в «Пепп-И-Рони». Я просто попросила тебя высадить меня там.

— Ты, блять, издеваешься надо мной? — Бек зарычал, ладони зачесались. Нет, они горели. — Тебе чертовски повезло, что в этом месте пара сотен человек.

— Вот именно. Ты работаешь здесь с декабря? — потребовал Сет, нахмурившись.

— Да.

Это было все, что Бек мог сделать, чтобы держать себя в руках.

— В течение трех гребаных месяцев? Почему? Зачем тебе нарочно выставлять напоказ свою полуголую задницу перед кучей пьяных извращенцев?

В ее глазах мелькнула решимость:

— Ты действительно думаешь, что я хочу здесь работать? Что мне нравится втискиваться в этот… костюм? Нет! Я делаю это, потому что должна. Между школой и волонтерством у меня есть только двадцать пять часов в неделю, чтобы зарабатывать деньги. Этого должно было хватить, чтобы обеспечить крышу над головой моего отца, купить еду, лекарства и все остальное необходимое в жизни. Я предпочла это стриптизу или прогулкам на улице. С моим образованием и уровнем квалификации это была единственная работа, на которой мне платили достаточно, чтобы я могла прокормиться.

— Мы решили твои проблемы прошлой ночью. Этим утром ты открылась и рассказала о своей маме. Мы были откровенны. Так какого хрена ты ввела нас в заблуждение насчет работы?

— Я ненавидела врать. Но я не хотела, чтобы вы беспокоились о том, чего я не могу изменить.

Сет яростно выдохнул, качая головой: