Инга сфокусировала взгляд на кончике ее ручки.

– Вы знаете, – наконец проговорила она, – в момент рождения довольно сложно оставаться спокойной.

– Тогда, может быть, в момент зачатия?

Больше не таясь, Инга обернулась и посмотрела на часы. До конца сеанса оставалось пять минут.

– Спасибо, Анна, – твердо сказала она. – Думаю, на этом все.

Анна молчала, наблюдая, как Инга подхватывает сумку и направляется к дверям.

– Вы напишете, если захотите прийти еще раз? – спросила она в последний момент. – Первые встречи, особенно без опыта терапии, могут казаться бесполезными, но со временем изменения обязательно наступают.

Инга напоследок еще раз оглядела кабинет. Сейчас он казался ей ненатуральным, бездушным, как реклама в каталоге, – усредненное представление о месте, в котором должны проводиться терапевтические сеансы. Все здесь казалось фальшивым, но больше всего сама Анна, которая хоть и имела блокнот и употребляла слово «бессознательное», была пародией на психолога. Впрочем, с неожиданным раскаянием подумала Инга, возможно, это не она была пародией на психолога, а сама Инга – пародией на клиента. Ведь на самом деле она знала: все, чем она занимается последнее время, – искусственное. Эта ее осознанность, йога с медитацией, правильный образ жизни и эффективность. Инга играла в такую себя, какой никогда не была, и хотя это могло увлечь ее на время, проблему не решало. Она просто опять пыталась оттянуть момент, когда ей придется встретиться с проблемой лицом к лицу. И в ту же секунду Инга почувствовала, что ее бессмысленное дрейфование закончилось. Она как будто встала на якорь – цепь натянулась, ее дернуло в последний раз, и наступил покой.

– Вряд ли я приду еще раз, – покачала она головой. Раздражение из-за Анны и впустую потраченного часа вдруг прошло. – Думаю, мне нужен другой подход.

По пути домой Инга ни о чем не думала, в голове было ясно, как в погожий день. Никакой медитацией не удавалось достичь такого эффекта. Она терпеливо ждала, когда окажется в квартире, одна, надежно защищенная стенами, и там-то наконец даст мыслям волю. Это больше не пугало, и теперь Инга точно знала, что не обманывает себя. Она действительно собиралась это сделать.

Зайдя домой, она заперла и подергала дверь, а потом села в кресло и уставилась на стену перед собой. Она сидела не шелохнувшись, с остановившимся взглядом, но чувствовала, как внутри нее все приходит в движение, словно где-то на немыслимой глубине зашевелились тектонические плиты. Хотя на лице у нее не дрогнул ни единый мускул, ее как будто всю перетряхивало до основания. Мысли вспыхивали, как зарницы, и тут же гасли, раз за разом более дерзкие, более запретные, которые и думать страшно, но Инга не боялась их и не торопила себя. Она ждала, когда ее новый мир наконец-то обретет форму, застынет, и отчетливо явится главная мысль, которую она почувствовала в себе той ночью на турбазе, но побоялась назвать.