Инга беспомощно оглядела коридор. Ее мистический страх перед этим местом полностью вытеснил практический вопрос – что делать? Сжечь тут все? Обрушить перекрытия? Никакая идея больше не казалась ей абсурдной. Это раньше, пока она сидела дома в уютном кресле, она могла брезговать какими-то вариантами или считать их невыполнимыми. За последний час она так далеко ушла от прежней себя, что никакое безумие больше не казалось ей невозможным.

Однако рамки все же существовали. Например, Инга попросту не знала, как обвалить потолок. Да и как устроить пожар – здесь только железо и камень. Даже если она натаскает в подвал старой деревянной мебели из домов (что само по себе было маловероятно – Инга и на ногах-то уже с трудом держалась), то поджечь ее все равно было нечем. Нужно придумать другой план.

Илью можно было перенести. Недалеко, в какую-нибудь другую комнату. Вряд ли криминалисты станут обыскивать весь огромный подвал – будут искать только там, где найдут труп. Инга приободрилась. Это было хотя бы реализуемо.

Она прошлась по коридору, высвечивая фонарем другие помещения. Почти в самом конце нашла еще одно с подходящей дверью – на нее потом можно будет повесить все тот же замок. Достала из рюкзака прожектор, включила, чтобы он освещал коридор. Остатки страха рассеялись.

Значит, перенести. Перетащить, точнее, поднять тело взрослого мужчины Инга не сможет. Это, впрочем, было мелочью – ее намного больше ужасала мысль, что снова придется к нему прикасаться, и не просто двумя пальцами лезть в карман, а по-настоящему хватать и волочь. Тошнота, о которой она почти забыла, снова скрутила живот и поползла к горлу.

Инга вошла в комнату и постояла над Ильей, прислушиваясь: дышит или нет? Ни единого звука. Вдохнув поглубже, она тронула его за плечо. Ничего. Пихнула посильнее. Без изменений. Инга взяла его за куртку и потянула на себя.

Ох и тяжелый же он был. Для пустой оболочки он весил непозволительно много. Инга кое-как вытащила тело в коридор и остановилась, чтобы перевести дух. Попыталась оценить расстояние до нужной комнаты, но толком ничего не увидела – свет прожектора бил ей прямо в глаза. Стиснув зубы, Инга снова поволокла Илью по коридору.

В этом процессе было одно несомненное достоинство: ужас и брезгливость вскоре отступили. Тащить труп было все равно что тащить мешок с картошкой. Поначалу Инга старалась двигаться плавно, словно Илья мог почувствовать боль от недостаточно бережного обращения, но вскоре перестала обращать на это внимание. Теперь она волокла его рывками, то и дело останавливаясь, отдыхая и снова деловито принимаясь за работу.