Выбранное мною место явно бьет второй из рассматриваемых ранее вариантов – дендрарий – по всем параметрам. Я сразу поняла это, едва только узрев его воочию. Водоочистительная станция Макмиллана была построена в начале девятисотых годов прошлого века, когда город снабжался водой через акведук и для фильтрования ее использовался обычный песок вместо всякой нынешней химии – по крайней мере, до Второй мировой войны. Теперь этот огромный участок обнесен оградой и заброшен, а планы как-то освоить эту территорию по-прежнему находятся в подвешенном состоянии, наверняка по каким-то малоинтересным мне причинам.

Жду, когда поблизости не окажется ни машин, ни пешеходов, и быстро перелезаю через сетчатую ограду. С обратной стороны она затянута зеленым синтетическим полотнищем, отчего участок кажется плотно закрытым от всего остального мира – странно видеть такую наглухо изолированную от всего остального мира пустыню прямо посреди города, где пространство на вес золота.

Территория размером с целый городской квартал густо заросла травой и сорняками, которые в темноте кажутся черными. Огромные кирпичные башни, некогда заполненные фильтрационным песком, выстроились в ряд – некоторые заросли темным плющом, и в каждой внизу прорезан вход с арочным сводом. Прохожу под одну из таких арок и спускаюсь по щербатой бетонной лестнице, которая ведет в огромный, протянувшийся под всем рядом башен подземный бункер, в который некогда стекала отфильтрованная вода вперемешку с песком.

Когда я первый раз побывала здесь, из арочного входа снаружи струился солнечный свет, открывая взору сводчатые потолки, переходящие в ряды поставленных с регулярными интервалами колонн. Ночью же здесь темно, как в катакомбах, песок холодит ноги даже сквозь подошвы кроссовок. Под землей укромно, тихо – идеальное место.

Прячу свою сумку за одной из колонн и принимаюсь за дело: раскидываю повсюду волоски из пакетика, беру окровавленный тампон – он немного влажный, поскольку в пакетик я добавила немного водички – и промакиваю им всю поверхность своих перчаток. Неважно, насколько я до этого была осторожна или какую исследовательскую работу проделала – когда кого-то убиваешь, тебя могут поймать по единственной капельке крови. Понятия не имею, сколько моей собственной ДНК может быть перенесено в ходе предстоящего на окрестные предметы, и не хочу испытывать судьбу.

Когда отправляю Уиллу координаты, он попросту отвечает: «ОК». Но, стоя через двадцать минут перед оградой, уже явно растерян. Пишу ему, чтобы перелезал через нее и спускался в подземный бункер через любой из входов – мол, там сразу меня и увидишь. Таюсь за колонной, присев на корточки и наблюдая за тем, как яркий свет его фонарика в телефоне скачет по ступенькам, спускаясь все ниже под землю.