Он смеется и в качестве извинения обнимает меня здоровой рукой. На миг поднимаю голову, чтобы освободить волосы.

– Чарльз, ты же ведь никогда на самом деле не думал, что это я? Что я способна на такие жуткие вещи?

– Разумеется нет, – мягко отвечает он, но его стеклянные, словно обдолбанные глаза не отрываются от телевизора.

Беру его за подбородок и поворачиваю ему голову, чтобы он смотрел на меня.

– Скажи мне правду, Медвежонок Чарли!

Он слишком уж широко улыбается, а потом заталкивает мне за ухо свисающую прядь волос.

– Конечно, я рассматривал такую возможность, но никогда на самом деле не думал, что это ты, – произносит Чарльз. Глаза у него теперь ясные и чистые и нацелены точно на меня. Вот в чем главная проблема с такими, как мы, – мы настолько хорошо умеем врать, что так никогда и не узнаешь всей правды.

Вздыхаю, утыкаюсь головой ему в грудь и, поглядывая на экран телевизора на другой стороне палаты, потихоньку размышляю, как бы мне получше изничтожить Тревора. В новостях показывают бушующие в какой-то заграничной стране протесты – никак не могу распознать флаг, который они там жгут. Потом показывают тающий айсберг, который проваливается в море. Чарльз слегка поворачивает голову и целует меня в лоб. Сегодня, пожалуй, чуток отдохну, возьму на денек отгул. Строить новые коварные планы всегда есть время и завтра.