Мои часы были ярким напоминанием о том, что я должен сделать. Я посмотрел на минутную стрелку, и мне показалось, что она застыла во времени.
В первый раз я не мог найти удовлетворения в затягивании ожидания. Кровь яростно ревела в ушах, в голове стучало. Сердце тяжело билось в груди.
Алессио поставил стакан и откинулся на спинку стула. Его голова была высоко поднята, локти покоились на подлокотниках. Его ноги твердо стояли на земле, и он медленно морнул.
Гребаное дерьмо.
Этот ублюдок знал, что это самоубийство, и давал мне легкий доступ.
Я схватил пистолет дрожащей рукой. Валентин заметил мое движение и нетерпеливо подался вперед. Алессио застыл на месте.
Он знал, он, черт возьми, знал…и все же он не двинулся.
ПОЧЕМУ?
Мне хотелось закричать на него, но я сдержался, чтобы не показать своего внутреннего смятения. Сдерживая все безумные эмоции внутри, я наблюдал за происходящим в замедленной съемке. Как будто я смотрел со стороны.
Хотя именно я держал жизнь и смерть в своих голых руках.
Подняв пистолет, я увидел, как на долю секунды глаза Алессио расширились. Мой взгляд заметил, как вздернулась его шея, когда он сглотнул, увидел, как сжались его челюсти, прежде чем она стала твердой.
Я слышал смех Валентина в ушах, обжигающий меня, режущий меня мучительным образом.
Он уставился на мой пистолет, направленный на него, и я ожидал, что он вздрогнет.
Он не дернулся.
Я ожидал что он вытащит свой пистолет и направит на меня.