Ирина споткнулась и упала на колени.

Мой взгляд встретился с человеком, стоявшим позади нее, с пистолетом в руке, со шрамом над глазами. Он был окровавлен, взбешен…жив. Я убил его раньше…по крайней мере, я так думал.

Мне потребовалось две секунды, чтобы среагировать. На две секунды я опоздал.

Я поднял свой "Глок", мои пальцы обхватили рукоятку, и я направил ствол на ублюдка.

Слишком. Блядь. Поздно.

Все происходило как в замедленной съемке. Прогремели два выстрела.

Один из моего.

Один из его.

Мои колени подогнулись, и я чуть не упал, если бы Валери не поддержала меня. Ее рыдания достигли моих ушей, ее пальцы впились в плоть моих рук, и она кричала что-то бессвязное.

Боль распространилась по моей правой ноге, жжение ощущалось, как будто дыра была прорвана прямо через плоть моего бедра, и маленькие гребаные черви ели меня изнутри. Нога горела, как сучка, и я посмотрел вниз и увидел кровь, просачивающуюся через мои черные брюки.

В меня стреляли и раньше. Но, черт возьми, к этому было не привыкнуть. Нет, это, блядь, чертовски больно.

— Ирина! — взревела Валери. Она отпустила мою руку и подошла к подруге. Ирине тоже прострелили ноги. Дважды.

Этот ублюдок пытался искалечить нас.

Она обильно истекала кровью, дрожала и выла. Ирина схватила Валери за руку, и я, спотыкаясь, двинулся вперед, туда, где обе женщины стояли на коленях на полу.

Я знал, что она, должно быть, была в агонии; ее тело дрожало и тряслось от спазмов и конвульсий после выстрела. Но она не плакала.

Нет. Ирина вздернула подбородок, посмотрела на меня — жестко и решительно.

— Ты помнишь, что обещал мне? — прохрипела она сухими потрескавшимися губами.

Валери что-то бормотала нам обоим, но Ирина сосредоточилась на мне.