Петроний взял лицо Клары в свои руки.

Мужчина решил, что любовь привела женщину к нему. Это так и было, но любовь была не к нему, а к другой женщине. Клара увидела на его лице лёгкое разочарование, потом горячую ярость. Женщина застыла, сообразив, что с каждой секундой злость Петрония становится всё сильнее и сильнее.

***

Толкнув дверь, Жером переступил порог тихого коридора своего особняка. Довольный господин осмотрелся вокруг.

– Болерий!

До слуха донеслась знакомая шаркающая поступь старого раба, который показался перед ним.

– Где леди Дибос?

– Я тут, папа.

Господин увидел, что дочь вышла из тени зала и двинулся к ней. Лицо дочери было бледно.

Габриэль облачилась в строгий наряд, который напомнил Жерому о монастырской школе.

Девушка по-прежнему была до слепоты очаровательной, опять с ним и в скором времени снова будет принадлежать лишь ему. У Пуанти улучшилось настроение, стоило ему обнять дочь и привлечь к себе.

Радость Габриэль волной прошлась по нему, и Жером дрожащим от нежности тоном проговорил:

– Габриэль, моя любимая дочь. Скоро всё будет замечательно. – Жером чуть отодвинулся, не получив на свои слова никакого ответа. Невидимая стена возросла между ними. Жером, смотря в серые глаза Габриэль, прошептал: – Габриэль, ты веришь мне, ведь так? Тебе же известно, что я пойду на что угодно, лишь бы восстановить покой, который окружал нас раньше. Я опять сделаю тебя счастливой.

– Это всё, папа?

– Всё, моя любимая.

Жером подметил, как напряжённо дочь всматривается ему в лицо. Рот её дрожал от фраз, которые она не могла проговорить, во взгляде замерла боль, и Жером ощутил её. Он не стал заставлять дочь откровенничать с ним.

Не было надобности. Ураган скоро уйдёт, и всё станет как было. Жером увидел, что по лицу Габриэль стекла слеза, за миг до того, как девушка сильно к нему прильнула. Сердце Жерома заполнилось уверенностью в любви дочери.

***

Шла очередная ночь. Рей всё бродила неустанно по углам камеры, посматривая, как она так делала уже много раз, на зарешечённое окно своей темницы. Отчаяние пиратки достигло почти что безумия. Она села на койку и закрыла ладонями лицо, чтобы успокоиться.

Её мучения росли неизмерно, когда перед ней появлялись серые очи, светившиеся любовью.