Гейл и Дэн ждали Себастьяна, который, не глядя на Нину, возился со своими костылями. Она ждала, чувствуя неловкость, наконец он кивнул ей, повернулся и захромал с Дэном и Гейл.

Они с Ником зашагали молча. Прошло уже пять минут, и молчание стало приобретать какой-то зловещий характер. Когда они пересекли Сену, Нина без всякого энтузиазма стала показывать ему достопримечательности. Она хорошо знала своего брата, чувствовала, что он о чем-то думает.

– Так ты мне скажешь, что у вас происходит с Себастьяном? – тихим голосом спросил он.

– Нет, – сказала Нина. – Мне казалось, я тебе ясно дала понять. Ты мой брат. А не сторож.

– Значит, что-то таки происходит.

– Я этого не говорила.

– Но и не отрицала.

– Ник, что бы ни происходило, к тебе это не имеет никакого отношения.

– Нет, имеет.

– А я говорю, не имеет.

– Он… он мой лучший друг.

– И так и останется твоим лучшим другом, если только ты не изменишь этого.

– Значит, что-то все-таки происходит. – Он ухватил ее за руку и повернул лицом к себе.

Нина вздохнула, вырвала руку.

– Бога ради, оставь меня в покое.

– Ты спишь с ним?

– Ник!

Ему хватило воспитания, чтобы при звуках ее разгневанного голоса изобразить раскаяние, отчего и Нина перешла на более примирительный тон:

– Я с ним не сплю, но, если бы и спала, к тебе это не имеет никакого отношения.

– Извини, я немного забылся.