Увидев братьев и Гейл уже в очереди, она посмотрела на невестку, спрашивая себя, что сказала бы та о ее идее. Сможет ли она убедить свою семью переделать фермерскую кофейню, магазин при ферме в чайную лавку в конце туристического маршрута, где будут продаваться ее пирожные? В настоящий момент это была кофейня, в которой продавалось немного печенья и пирожных, удобная остановка для автобусной экскурсии по окрестностям и для местных, которым захотелось выпить кофе не дома. Но теперь она видела, что из кофейни можно сделать нечто гораздо большее.

– Привет, Нина.

– Себастьян!

Она поначалу не увидела Себастьяна в кресле-коляске за спинами других, а теперь остро ощущала его присутствие. Рубашка из хлопковой ткани на нем подчеркивала голубизну его глаз, которые с таким теплом смотрели на нее, что она с трудом проглотила комок в горле, а сердце ее затрепетало от одного только его вида.

Ее лицо засветилось, но потом, поняв, что Ник смотрит на нее, она повернулась, чтобы показать, что рада видеть их всех.

– Всем привет, как вы? – пробормотала она, игнорируя прищуренные глаза Ника.

– Привет, – сказал Ник, он встал, закрывая ее от Себастьяна, и по-медвежьи обнял и приподнял над землей.

– Поставь меня, – пробормотала она ему в грудь. – Где были?

– Очаровательно, – сказал Ник, а Гейл рассмеялась и сказала:

– Были утром в галерее Лафайет.

– Красота, правда? – с энтузиазмом спросила Нина. Как-то утром на прошлой неделе Мэдди водила ее туда.

– Высший класс, – согласился Дэн после кивка Гейл, в руке у которой была маленькая сумочка на ремешке с логотипом «Шанель» на боку.

Гейл взяла Нину под руку.

– Утро было просто сказочное.

Нина стрельнула взглядом в Себастьяна, которого вез в кресле-каталке Дэн. Это была мука – находиться в такой близости от него и не иметь возможности прикоснуться к нему, сказать что-нибудь.

В тесноте при входе она задела локтем его руку. Глупо, но ей отчаянно хотелось как-то почувствовать его, уверить себя, что вчерашний вечер ей не приснился.

Она почувствовала, как его пальцы скользнули по ее руке в безмолвном признании, и выдохнула с облегчением, хотя при этом они даже не посмотрели друг на друга.

* * *

В первую очередь здесь, в этом легком воздушном пространстве, в глаза бросались стеклянная крыша с ее изогнутыми очертаниями и экстравагантные золотые часы – и то, и другое производило такое сильное впечатление, что у Нины кольнуло в груди, и даже ее братья замолчали. Парящие в вышине арки, идеальная симметрия, высокая архитектура и инженерное искусство заставили ее замереть на месте. Нина была полным профаном в том, что касалось живописи или скульптуры. Но это не имело значения, потому что она целиком и полностью влюбилась в это удивительное, великолепное, громадное замечательное здание.