– Да, мама, это я. Кто же ещё? Кроме меня ни у кого нет ключей от твоей квартиры.

Сонная Татьяна Ивановна в ночной рубашке вышла в коридор. Кирилл включил свет.

– Кирюшенька, что случилось?

– Мама, всё в порядке. Просто мне нужно какое-то время пожить у тебя.

– Мальчик мой, что произошло?! – Татьяна Ивановна плюхнулась на стул, она не могла стоять от волнения.

– Я же сказал, всё нормально. Ничего не случилось. Мам, не начинай!

– Ты поругался с Мариной?

– Я с Мариной не ругался.

– Тогда почему ты ушёл от неё?

– Мы решили пожить отдельно, – Кирилл хотел пройти в свою комнату, но мать преградила ему путь.

– Что ты натворил? Ты изменил ей?!

– Мама, я не изменял никому! Можно я пойду в свою комнату? Я устал и хочу спать.

– Ладно, сынок, завтра поговорим. Спокойной ночи, Кирюшенька!

Татьяна Ивановна чмокнула сына в щёку, и он пошёл в комнату, в которой ночевал последний раз полтора года назад, до того, как переехал к Марине. Кирилл долго ворочался в кровати, не имея возможности заснуть по вине расшатанных за последнюю неделю нервов. Перед глазами мелькали лица двух женщин. То заплаканное лицо Алины, то лицо Марины с потухшими глазами, сменяя одно другим, кружили в безумном водовороте воображения. Промучившись полночи, Кирилл заснул с тяжёлым сердцем и начинающейся мигренью. Утром он не сразу понял, где находится. С кухни доносился запах свежих блинчиков. Татьяна Ивановна старалась для сына. Кирилл снова закрыл глаза и застонал, вспоминая вчерашний вечер.

– Сынок, ты проснулся? – донесся голос Татьяны Ивановны из коридора, казалось, она стояла под дверью и ждала пробуждения Кирилла.

– Да, – крикнул он так, чтобы мать слышала.

Татьяна Ивановна вошла в комнату и села на кровать рядом с ним.

– Кирюша, я блинчики пожарила. Ты же так любишь блинчики!

– Спасибо, мамуль. Ты иди на кухню, я сейчас к тебе присоединюсь.

– Сынок, расскажи мне, что случилось. Я же мать, всегда пойму и поддержу тебя.