– Не знаю. Надеюсь, нет, – Алина теребила рукав пуловера, кутая пальцы в нём и становясь похожей на Пьеро из детского фильма про Буратино, такого же печального, в белой кофте с длинными рукавами. – Тебе пора.

– Да, мои десять минут закончились. У тебя, как в тюрьме, – Кирилл попытался улыбнуться.

– Прощай, Кирилл.

– Прощай.

Кирилл в последний раз взглянул Алине в лицо, заметив, что её щёки, ранее мертвенно-бледные, покрылись румянцем, а глаза наполнились слезами. Он надеялся, что она остановит его, скажет, что соврала, что любит его, но Алина молча открыла дверь, и он вышел на улицу, не оглядываясь, быстрыми шагами. Как дошёл до машины, Кирилл плохо помнил. Сразу же завел двигатель и помчался в Тулу, подальше от Алины, от её холодного взгляда и слов:

– Я не люблю тебя, Кирилл. Я люблю своего мужа. Тебе лучше уйти.

Глава двенадцатая. Дневник Алины.

Глава двенадцатая. Дневник Алины.

25 сентября 2001г.

«Привет, Кирилл! Я открываю новую тетрадь, вдыхаю её свежий аромат, похожий на тот, какой бывает только в книжных магазинах. Помнишь, как ты смеялся надо мной, когда 1 сентября я обнюхивала учебники? Тогда это был самый любимый запах, но прошло время, я стала другой, и мои пристрастия поменялись. Теперь мне нравится аромат грейпфрута и свежих трав, смешанный с запахом твоей кожи. Самый лучший запах, твой запах.

В 17 лет я пообещала самой себе, что каждый день буду общаться с тобой по средством дневника. Так проще выразить чувства и мысли, преобразовав их в буквы. Становится легче понять все трансформации души. То, что кажется сложным на словах и на деле, становится простым как дважды два на страницах школьной тетрадки в линейку. Ты, конечно, не знал о моём маленьком секрете и не знаешь до сих пор.

После выпускного, придя домой под утро, я не могла уснуть. В голове проносились сцены из прошедшей ночи, твоё лицо, твои слова, и я решила дать обличие чувствам, превратив их в буквы, чтобы спустя годы воспоминания не стерлись из головы, а всегда были со мной на странице той первой тетради. С тех пор много дневников поменялось. Один из них остался в Туле, в доме родителей. Мать с отцом не знают о его существовании. Надеюсь, никогда не прочтут о фантазиях семнадцатилетней девчонки. Остальные – со мной в Москве. Игорь о них не догадывается. Если бы просмотрел хоть одну страницу, то устроил бы мне вместо жизни настоящий ад. Нашу совместную жизнь с Игорем по-другому и не назовёшь. Я больше двух недель не могла прикоснуться к дневнику, чтобы описать поездку в Питер, потому что после возвращения начался кошмар, о котором не хочется думать и вспоминать. Но об этом после.