– Особенно когда ты стар, – отозвалась Чичи.

– Мы не старые! – возразил Тони.

Чичи посмотрела на бывшего мужа и почувствовала, что сочувствие к нему накрывает ее с головой, как гормональный прилив. Расплывшийся, в паричке, Тони был не просто стар – он мог сниматься в рекламе лекарства от старости.

– Хорошо, Тони, как скажешь.

– Я хочу, чтобы мои родители не ссорились, – продолжал Леоне. – Можете это устроить?

– Я могу, сынок, – сказал Тони.

– И я, – согласилась Чичи.

– Хорошо. Пойду разогреваться с оркестром. Ведите себя прилично. Папа, держись подальше от дивана, с него лезет ворс.

Тони начал нервно шагать по гримерке.

– Не выходи за изоленту, Чич. Просто не выходи за изоленту. – Он хрустнул пальцами.

Чичи опустила тюбик с губной помадой.

– Ради бога, прекрати. Иначе я сниму туфлю, если только мне удастся стащить ее с ноги, и дам тебе по голове. Да останусь я за лентой, останусь. Я вообще никогда не промахиваюсь.

Тони облегченно улыбнулся:

– Вот теперь мне спокойнее.

– А где Дора? – спросила Чичи.

– Дора не придет.

– Почему?

– Говорит, я заставляю ее нервничать. Ни с того ни с сего вдруг оказывается, что я раздражаю людей.

– Готова присоединиться к ее клубу.

– Ну да, мероприятие как раз в твоем вкусе. Соберешь против меня всех жен, трое против одного.