– Это часть любви. Но вместе мы бывали и счастливы.

– Иногда. – Чичи отвела взгляд. – Но все всегда заканчивается одинаково. Ты думаешь, что тебе нужна я, мы с тобой, мы все, но тебе не нужна собственно жизнь с нами. Будь оно иначе, желай ты именно семейной жизни, ты бы ни за что с нами не расстался. Но ты так никогда и не принял самого главного решения.

– Решения быть дома?

– Ты так и не решил, что для тебя по-настоящему священно. А когда не можешь решить, в итоге оказывается, что не священно ничто.

Он сунул руки в карманы. Теперь он стал Тони – он был Тони уже столько лет, но рядом с Чичи смокинг сбрасывался, оркестр исчезал, софиты гасли, микрофон отключался и он превращался просто в Саверио, того мальчишку, с которым она когда-то познакомилась. Все, что с ним произошло после Кьяры Донателли, случилось для того, чтобы ее оттолкнуть. Он не хотел любить ее слишком сильно, потому что верил, что на самом деле он дурной, негодный человек.

– Ты обратно в Вегас? – спросила Чичи.

– У меня концерт, – кивнул Тони. – И слава богу. Так я хотя бы не сойду с ума.

– Ты любишь петь, в этом нет ничего плохого.

– Ты думаешь, я еще могу помириться с Дорой?

– Конечно.

– Она меня любит.

– Мы все тебя любим, Сав.

– Знаю.

– Возвращайся сейчас же в свою квартиру, скажи ей, что вел себя как старый дурак и что просишь ее дать тебе еще один шанс. Она же итальянка, мы сталкиваемся с такими вещами с тех пор, как армия Ганнибала перешла Альпы. Все у вас наладится.

– Думаешь, она останется?

– Перед тобой кто же устоит?

Тони рассмеялся.

– Ты всегда говоришь то, что надо!