– Как, и эта тоже? – удивилась Барбара. – А откуда ты знаешь?

Люсиль дернула головой в сторону столика у двери.

– Ну и что? – не поняла Барбара.

– Он спутался со своей массажисткой, – пояснила Люсиль.

– Ты серьезно?

– Вон она стоит, в белой юбке.

Барбара посмотрела на изящную, будто птичка, женщину лет шестидесяти: большие голубые глаза, жидкие белокурые волосы, очки в тонкой оправе.

– Совсем не в его вкусе, – заметила она.

– Барб, в какой-то момент наступает возраст, когда уже хватаешься за все, что дают.

– Да, наверное.

– О чем это вы болтаете? – присоединилась к ним Чичи.

– О Тони, о ком же еще?

– Он пришел с массажисткой, – подтвердила Чичи.

– Вот идиот, – покачала головой Барбара.

К ним подошел Тони.

– Как хорошо все получилось, – сказал он. – Необыкновенный он был ребенок.

– Я думаю, он знал, что ему не доведется состариться, – покачала головой Люсиль.

– Он что-то тебе об этом говорил? – спросил Тони.

– Ну а кто еще станет планировать свою панихиду, когда ему еще нет и тридцати? И как он догадался, что надо подождать с этим год, потому что тогда, как он написал, мать не проплачет всю панихиду напролет? И ведь оказался прав.

– Да, надо признать, что слезы у меня капали не совсем беспрерывно, – улыбнулась Чичи. – Но я буду оплакивать Леоне вечно.