Я выдерживаю паузу, чтобы ощутить свой триумф.

– Это точно, Мария? Хватит уже с меня ложных надежд.

– Точно, – уверяет сестра. – Она обязана назвать тебя. Елизавета должна выбрать преемника, а других кандидатов нет.

– И она освободит меня, – говорю я.

– Конечно, – подтверждает Мария.

– Как и Неда, которого признают моим настоящим мужем.

– Иначе никак. Женская прихоть не сильна против воли парламента. Королева публично пообещала внять их совету и объявить наследника, а все советуют выбирать только тебя.

– Оспа сильно изуродовала ее? – спрашиваю я, думая о том, как неистово тщеславна Елизавета.

– Она делает все возможное, чтобы избавиться от шрамов. На лице всего несколько рубцов, она их закрашивает. Пока у нее был жар, волосы состригли, так что теперь она носит парик из рыжего конского волоса. Когда Елизавета отправилась в парламент в своем алом платье, отороченном мехом, она выглядела хорошо. Пара человек сказали, какой у нее молодой и здоровый вид – выйди она замуж, уже в следующем году могла бы подарить стране наследника.

– Но она никогда не выйдет замуж по их распоряжению, – предполагаю я.

Мария качает головой.

– Готова поклясться, ей не нужен никто, кроме Роберта Дадли. Многие считают, она сама это показала, объявив его наследником.

– Тогда почему она не поймет, что я сочеталась браком по любви? Сама-то она влюблена так сильно, что готова рискнуть королевством. Почему она не посочувствует мне?

Сестра снова покачивает головой в ответ на мой горестный тон.

– Потому что она другая, – утверждает Мария. – Ты ее не понимаешь. Все считают Елизавету женщиной, действующей по велению сердца, но это не так. Да, натура она страстная, однако не меняется под влиянием чувств. Королева решительна и эгоистична. Она никогда не бросит Роберта Дадли, хотя и не выйдет за него. Трон она любит больше. Дадли по-прежнему уверен, что она не устоит перед ним, а мне кажется, он не прав. Скоро он поймет, что ему досталась самая невыгодная сделка – быть всегда рядом с Елизаветой, но не на престоле.

– В твоем описании она настоящий деспот, – шепчу я.

– Она же Тюдор, – говорит Мария, изогнув бровь. – Они все деспоты.

С тяжелым вздохом я прикладываю руку к животу, в котором что-то сместилось. Меня сгибает пополам от боли.

Мария тут же вскакивает со стула и кладет руку на мою согнутую спину.

– В чем дело? В чем дело?