— Да, заставлю!

Не выдержав, Ира громко и заливисто расхохоталась.

— Это как же? Насиловать будешь?

От всей души саданув по перилам, Красницкий соизволил вновь развернуться к ней. Удерживая растерянный взгляд изумрудных глаз, надменно вскинул подбородок и огорошил признанием:

— Нет! Шантажировать!

— Чем?

— Пущу в ход единственный рычаг давления, который у меня имеется!

— А подробнее?

— Помнишь, как самозабвенно отдавалась мне в подворотне после отцовского дня рождения две недели тому назад? Помнишь, как бурно ты кончала?

Тревога сковала каждую мышцу. Не желая демонстрировать своего смятения, девушка медленно кивнула, неотрывно следя за его реакцией.

— Хочешь, чтобы все об этом узнали? — протянул он загадочно. — Хочешь, чтобы об этом гудел весь универ?

— Нашел, чем пугать! Все и так знают, что я с тобой сплю!

— Одно дело — знать. И совсем другое — увидеть собственными глазами.

— Каким образом, если я не собираюсь больше подпускать тебя к себе?

— А ты подумай хорошенько. Вспомни Паулину.

Кровь мгновенно отхлынула от лица. Сердце ухнуло в бездонную пропасть.

— У тебя нет доказательств, — прокаркала мгновенно пересохшим горлом. — Их нет и быть не может.

— Ошибаешься, они у меня есть! Я сам далеко не сразу сообразил. Но так уж вышло, что авторегистратор случайно заснял наши с тобой любовные игры в том переулке. И у стены. И на капоте. Все. В очень. Хорошем. Качестве.

— Нет! — задрожав всем телом, Ира спрятала лицо в ладонях. — Господи!

— Клянусь, я лично сделаю нашу маленькую «тайну» достижением общественности. И выставлю все в таком свете…