— За свои мерзкие слова!

— Я просто назвал вещи своими именами…

— Нет! Ты намеренно унизил ее!

— Она кувыркается с женатым мужиком и уводит его из семьи! — от равнодушия на его лице не осталось и следа. — Как я должен был ее назвать?

— Никак! — раздраженно ткнула пальцем прямо в его грудь. — В том-то и дело. Никак. Потому что твой отец — не бычок на веревочке, которого можно взять и куда-то увести! Он — взрослый мужчина, сделавший осознанный выбор!

Красный перехватил ее руку. Крепко сжал.

— А если бы ты оказалась на моем месте? Если бы застала своего покойного отца за изменой своей маме с моей матерью? Как ты назвала бы ее тогда?

Горло сдавил болезненный спазм. Ирина впервые взглянула на ситуацию под другим углом. Реакция Красницкого начала вдруг казаться единственно возможной. Чисто из упрямства она отрицательно покачала головой:

— Нет! Я не стала бы…

— Ну, конечно! — горько усмехнулся. — Лгунья!

— Это ничего не меняет!

— Еще как меняет!

— Ты должен извиниться, потому что, — нервно сцепив пальцы в замок, Синицына продолжила, слегка заикаясь, — я не буду строить отношения с человеком, который не уважает мою мать! И я не шучу, Слава!

В его глазах сверкнула сталь. Воздух со свистом покинул легкие.

— Будешь! По своей воле или нет, но будешь!

— В каком смысле?

— Я никому тебя не отдам! — возразил он пылко, с нотками одержимости в голосе. — Никому. Никогда. У меня только ты и осталась. Только ты! Не загоняй меня в угол! Не надо, Ирина. Иначе я…

Не закончив фразу, он резко развернулся к ней спиной. Пряча свое лицо. Свои глаза. Свои истинные эмоции. Ссутулившись, точно под гнетом обстоятельств, молодой человек отчаянно вцепился в лестничные перила. Так сильно, что дерево жалобно скрипнуло под его пальцами.

— …я тебя заставлю!

— Заставишь? — переспросила она слегка заторможенно.