— Идем! — велел тоном диктатора.

— Что? — она инстинктивно уперлась пятками. — Куда?

— Подальше отсюда! Мы уходим!

— Я не пойду…

— Конечно, пойдешь!

— Отстань, придурок! — Синицына попыталась укусить его, когда поняла, что не может вырвать из захвата свою руку. — Я не хочу тебя видеть после твоих слов в адрес моей мамы! Либо извиняйся, либо…

Он внезапно остановился. Склонился к ней так близко, что опалил кожу горячим дыханием, вынуждая трепетать от страха и волнения.

— Либо что?

— Либо вали отсюда на хрен! И забудь, что между нами что-то было!

Где-то за их спинами испуганно воскликнула Александра Николаевна.

А Красницкий-старший попытался сгладить острые углы:

— Хватит! Успокойтесь оба!

— В своей жизни порядок наведи, Александр Борисович, — бескомпромиссно прервал его сын, — а я уж с Синичкой как-нибудь сам разберусь!

Пользуясь ее секундным замешательством, молодой человек все же вытолкал Ирину в подъезд и плотно прикрыл за собой дверь. Оставшись наедине, они молча буравили друг друга разъяренными взглядами первые несколько секунд. Затем Слава процедил сквозь стиснутые зубы:

— Ты моя! И я тебя забираю!

— Отлично — забирай! Условия ты знаешь!

— Какие еще условия?

— Извинись перед моей мамой!

— За что?

Она буквально задохнулась от подобной наглости.