Зак продолжает, мягко, но уверенно:
– И это касается не только сегодняшнего дня, хорошо? Если ты когда-нибудь решишь, что с тебя хватит, даже в четыре утра, ты можешь прийти ко мне. Я знаю, что она твоя мама, но ты ничем ей не обязан. Мы тоже твоя семья.
Я прислоняюсь к стенке палатки.
– Не думаю, что я готов к этому.
– Понимаю. Но если когда-нибудь решишься, тебе не нужно бояться. Вот и все.
Я киваю, но не отвечаю.
Зак своим большим пальцем касается моего, закрывая нас своим телом, и добавляет:
– Плюс есть больше вариантов, чем «жить дома» или «уехать». Ты можешь попробовать лишь немного отстраниться и посмотреть, что получится.
– Верно.
– Надо спросить у Джона и Энджела, может, они тебя приютят. Кто-то должен присматривать за Энджелом.
Я думаю, что он шутит, говоря о характере Энджела, а не о его продолжающейся реабилитации, но эти слова потрясают меня. Что будет с Энджелом, когда все снова наладится? Например, когда мы отправимся в наш следующий тур? Будет ли
Я думаю, что знаю ответ, и это наполняет меня яростью, которую я пытаюсь подавить. Я не могу вспомнить все причины, по которым ненавижу
– Только мы трое будем живем вместе?
– Ну, если вы будете там втроем, я бы, очевидно, тоже хотел поучаствовать в этом. Ты не оставишь меня в стороне от всего этого веселья, – я многозначительно поднимаю брови, и он хмурится.
– Не похоже на «переезжай ко мне». Но я бы все равно хотел иметь свою собственную комнату.
– Верно. Ты мне не так уж сильно нравишься, – говорит он, закатывая глаза, но его хмурое лицо невольно превращается в улыбку.
– Хм-м. Просыпаться с тобой каждый день. Мне бы это не понравилось.
– Вместе обедать, делить с тобой душ. Звучит ужасно.