Брать интервью пришла Алена… Сногсшибательно красивая, да еще вдобавок умная. У меня не было шансов устоять. Влюбился в нее прямо во время интервью.

Потом чувство стало еще глубже, еще сильнее. Настолько, что жизнь без Алены теперь кажется адом.

В министерстве я сразу решил, что моей главной реформой будет ужать силовиков. Сократить их к чертовой матери в два раза и урезать финансирование.

Затем я хотел заняться судами и объективностью их приговоров. В конце концов, должен же я что-то делать на посту министра, чтобы никто не заподозрил, кто я на самом деле.

Реформа силовиков и судов привлекла бы в Россию иностранные инвестиции, что в свою очередь ускорило бы экономический рост. А это как раз то, за что отвечает министр экономики.

Но реформа не могла быть только одна, поэтому пришлось придумывать другие.

Сильно мешал Валентин Александрович. Он свято верит, что я сделал карьеру, только благодаря ему. Так как никто не знает — даже Саныч — кто я на самом деле, мне приходится играть роль его преданного воспитанника. Поэтому пришлось согласиться на несколько его реформ, включая повышение налогов для населения.

Так-то Валентин Александрович в целом нормальный мужик. Был у меня в универе приглашенным лектором, потом стал моим научным руководителем. Но несмотря на хорошие отношения, на Саныча у меня тоже есть папочка с компроматом. Мне бы не хотелось пускать ее в ход. Надеюсь, до этого никогда не дойдет.

Мои мысли прерывает звонок рабочего телефона.

— Да, — поднимаю трубку.

— Можете заходить.

Беру со стола папки и направляюсь в кабинет директора.

— Давно тебя не было на работе, — смеясь, жмет мне руку.

— Я же работаю где угодно, но только не на своем реальном месте, — отшучиваюсь.

Сажусь с директором за стол. Тут же секретарь приносит нам два кофе.

— Что-то случилось? — серьезно интересуется директор, когда женщина выходит за дверь.

— Да. Силовики переступили черту окончательно, — я пододвигаю к директору папки. — Здесь полные компроматы на Балакина, Синицына, Вершинина и Колобкова. Их нужно брать.

— Ну подожди брать. Их сокращения в два раза вполне достаточно.

— Они установили за мной слежку, поставили на прослушку мой гражданский телефон, а потом начали меня шантажировать. Это уже перебор, товарищ генерал. Я такое простить не могу.

Генерал хмурится. Уж я-то знаю, как он не любит, когда кто-то зарывается на нас, на безопасников. Директор берет папки и принимается изучать. Я успеваю выпить несколько кружек кофе, пока он не дочитывает последнюю.