— Ты тогда прислал мне цветы. Эвелин увидела их и спросила, что мы празднуем. Вот я и сказала ей про день рождения. Тогда она пошла к себе в комнату и вернулась оттуда с дневником. Он не был упакован и не выглядел как подарок.

— Есть ли в дневнике какое-то указание на время — по телепрограммам или чему-то в этом роде?

Я покачала головой:

— За эти несколько дней я прочла его от корки до корки десяток раз и не нашла ничего подобного.

— Ясно.

Фишер написал у себя в блокноте «восемнадцать месяцев» и подчеркнул это двумя жирными чертами.

— А когда Хадсон развелся со своей женой?

— Он сказал, что Чарли было около двух. Значит, четыре года назад.

— Стало быть, дневник мог быть написан в промежутке между полутора годами и доброй сотней лет назад?

— Видимо, так, — пожала я плечами. — Но страницы ничуть не пожелтели, а это значит, что он не может быть слишком старым.

— Ладно, перейдем тогда к именам. Женщину из дневника зовут Александрия. Ты точно знаешь, что так зовут и бывшую жену Хадсона?

Я кивнула.

— Хадсон обычно называл ее Лекси, но тем вечером Чарли упомянула ее полное имя… Да, ее зовут Александрия, и она, между прочим, вела дневник: Хадсон обронил это как-то в разговоре.

— Хорошо. Итак, одно имя совпало. А что насчет Хадсона? В дневнике встречается его имя?

Я покачала головой:

— Александрия называет его только Х. Но это, как ты понимаешь, вполне может относиться к нему. А парень, с которым у нее роман, — лучший друг ее мужа. Она тоже называет его в дневнике по первым буквам — Дж. Так вот, лучшего друга Хадсона зовут Джек.

Фишер сделал еще пару заметок.

— В стране тысячи мужчин по имени Джек. Да и Александрия — достаточно распространенное имя. Так что все очень условно.

— Это так. Но она записала имя своей дочери в день, когда та появилась на свет. Лейкен Шарлотта.

Брови у Фишера сошлись на переносице.