Некоторое время мы просто буравим друг друга взглядами.

Я первым прерываю гляделки, осознав, что не вижу Александровну.

— Где Ксюша? — я уже порываюсь бросится прочь из кухни, когда меня останавливает низкий голос отца.

— Сбежала твоя ненаглядная, — и ухмыляется гад. — Ладно-ладно, не бесись по чем зря, вернется твоя Ксюша.

— Что ты несешь, и что ты здесь делаешь? Я, кажется, ясно дал понять…

— Более чем, — перебивает меня, подходит к столу, кладет на него плотную черную папку, что до этого момента находилась у него в руках, сам же направляется к окну.

— Тогда, будь добр, объясни свое появление.

У меня внутри все сжимается, противоречивые чувства рвут тело на части. С одной стороны я хочу, чтобы отец свалил из моего дома, и в тоже время меня гложет любопытство. Мать так и взяла трубку, отписалась только, что все хорошо. А я так и не понял, что хорошего в том, что наша, казалось бы, идеальная семья рушится, как долбанный карточный домик.

— Присядь, Егор, нам надо поговорить, — спустя несколько секунд тяжелого молчания, отец оборачиваемся, кивает на стул, с которого я подскочил несколькими мнгновениями ранее.

— Насиделся, спасибо, — цежу сквозь зубы, сам хватаю со стола телефон и, набрав номер Ксюши, подношу его к уху.

Гудок. Еще один. А потом эта зараза сбрасывает. Я уже догадываюсь, что появление отца в нашем доме — ее рук дело, но хочу убедиться. Снова и снова набираю ее номер, и каждый раз ответом мне становятся короткие гудки.

— Не думаю, что она ответит.

Меня бесит его напускное спокойствие. Или не напускное?

Отбрасываю в сторону телефон. Зараза мелкая, она у меня дождется. Отшлепаю.

— Давай к делу, я так понимаю, что к твоему появлению приложила руку Ксюша?

Отец не торопится отвечать, продолжает молчать, недовольно поджимая губы.

— Слушай, мы так и будем молчать? — я снова не выдерживаю. — Если ты пришел помолчать то, прости, у меня времени нет. Или ты все же хочешь что-то сказать? Дай угадаю, решил воспользоваться свалившимся на тебя шансом и все-таки исправить ошибки молодости?

Мне самому тошно от сказанного, как представлю себе, как, должно быть, сейчас себя чувствует мать, так хоть в петлю лезь. И я бы поехал к ней, обязательно поехал, не знай я, что из себя представляет Ангелина Аркадьевна Волкова. Нет, сейчас ее лучше не трогать, во всяком случае до тех пор, пока она сама не захочет меня видеть. А потому, вот уже три дня, я, как дебила кусок, не знаю куда себя деть и что сделать, чтобы не чувствовать себя так паршиво. Ксюша, конечно, за меня переживает, волнуется, в общем-то, стоящий на моей кухне отец — это результат ее переживаний.