Надя не могла сосредоточиться на занятиях. Кое-как сдала зачет, волнуясь, что увидит Геру на перемене, но того не было.

Но почему-то облегчения Надя не испытала. Наоборот, какое-то волнение и разочарование.

Как ни крути, а Гера к своей компании её планово приучил. Даже бессмысленный разговор с девчонками не отвлекал.

Хорошо, что бабушка позвонила вовремя и перемена длинная поговорить с кем-то хотелось.

– Я твоей маме звонила, – рассказывала бабушка, – голос мне её не понравился, да и резкая какая-то, вы там в порядке?

Надя прикусила губу, отойдя на лестницу к окну. Мама умоляла ни с кем не обсуждать её состояние.

– Нормально, – уклончиво ответила Надя, – а ты как?

– И у тебя голос какой-то грустный, давай не будем менять тему, расскажи мне всё, я вряд ли смогу подзатыльник тебе дать, но, если надо завтра же куплю билет и приеду.

Надя улыбнулась. Подзатыльники бабушки были самыми больными и самыми любимыми. После них кстати становилось обидно, но мысли начинали идти в правильном направлении.

– Всё сложно немного, отчим дежурит возле дома, а мама… ей тяжело немного. И простить хочет, но гордость не даёт, вспоминает постоянно, как унижалась и как он её выгнал.

Послышался вздох.

– С одной стороны, правильно гордость питает, самоуважение должно быть у женщины, а ещё думаю, что если ей эта гордость боль приносит, тогда и не к чему она.

– Вот я и говорю сложно это, – согласилась Надя.

– Я ей уже говорила, если любит этого своего богача, пускай двери открывает и идёт к нему, нечего там палки гнуть, мужик найдёт потом себе попроще, к тому же возраст у него уже не для того, чтобы ждать.

– Бабуль, у тебя прямо двойные стандарты, то будь гордой, то сама в объятия падай, – хохотнула Надя.

– Вот потом, когда в объятия упадёт и надо свою гордость показывать, учить, как себя любить, вот тогда мужнина и поддаётся дрессировке – только получив желаемое, а потом можно и кнутом и пряником, да и самой будет приятно.

– Это не очень здоровые отношения.

– Это любовь, Надюш, а эти чувства здоровыми никогда не бывают