До этого момента мне достаточно везло, у меня получалось избегать серьезных травм. Мячом в лицо, локтем в диафрагму — я всегда вставала на ноги. Но в этот раз все было по-другому. Этоощущалосьпо-другому. Пока я пыталась прийти в себя, я смутно слышала голос Дженики.

Каждая клетка моего тела хотела встать, но режущая боль в колене блокировала все остальные мысли. Все, чего я хотела, это прижимать колено к груди, мечтая, чтобы боль прошла и в голове у меня прояснилось. В поле моего зрения появился тренер. Потом другой. Они задавали мне вопросы о боли, о том, как я себя чувствую.

— Где болит? — спросила Ребекка, главный тренер команды.

Где? Я усилием воли сосредоточилась на пульсации в колене.

— В колене.

Они ощупали колено, потом Ребекка спросила, смогу ли я встать.

— Думаю, да, — сказала я, но голова как в тумане.

Ребекка подняла меня на ноги, помощник тренера подошел вплотную сзади, но когда я оперлась на левую ногу, то чуть не упала.

Боль. Боль. Боль.

Прежде чем я пришла в себя, ассистент взял меня на руки и унес с поля.

Скамейку освободили и подняли мое колено, оно уже начало отекать. Кто-то сбегал в ларек за льдом, и им обложили колено.

Игра продолжилась, и хоть я старалась наблюдать за ее ходом, мое сознание было сосредоточено на том, что происходило в колене. Боль от холода соревновалась с болью в колене. Пульсирующая боль усилилась, когда Ребекка попыталась определить ее источник.

Болело все.

Насколько я могла осознать, последние минуты матча были спокойными, наша команда контролировала мяч на половине французов, но забить не смогла. Они пожали друг другу руки, а потом вся команда окружила меня, спрашивая о колене.

— Разойдитесь, — приказала Ребекка. — Вон коляску везут.

— Инвалидную коляску? Мне?!