Кэл уставился на нее поверх края своего стакана, в его взгляде была почти что жалость.

– Я не хочу, чтобы тебе было больно.

– Кэл, – простонала она. – Откуда это взялось? Ты сам хотел, чтобы я дала миру себя увидеть. Вот я и даю миру себя увидеть.

– Акцент на слове «даешь». Несколько раз.

Она ахнула, схватила кухонное полотенце с края раковины и швырнула в него.

– Кэл Саммерс, заткнись.

Он ухмыльнулся, хотя в глазах у него не было и намека на веселье, и поймал полотенце.

– У тебя такие тонкие стены, роллинг стоун, Тейт.

Ее лицо горело, и она знала, что, должно быть, покраснела до корней волос.

– Лучший друг сделал бы вид, что ничего не слышал.

Он поставил свой стакан и подошел ближе. Швырнул полотенце в ее сторону, слегка ударив ее по бедру.

– Лучшая подруга не стала бы заставлять своего бывшего парня слушать, как она чертовски хорошо трахается с другим чуваком. О, Джаспер. Боже. Да. Вот так.

– Ненавижу тебя, – раздраженно сообщила Холлин.

– Я тоже тебя люблю. – Он обнял ее одной рукой и поцеловал в макушку. – Но прими мой совет, выключи свет. Уйми зуд с актером и двигайся дальше. Он очень взбалмошный. Сказал мне, что, если ему повезет, он чертовски хорошо смоется из этого города.

Холлин напряглась и отстранилась.