Он тоже знает…

Это не удивительно – он вынюхал столько информации, что мне и не снилось. А мой секретик я и не так сильно хранила, как папаша свои тайны…

Я чувствую себя слегка обреченной. Рассказывать ли Капустину, что у меня не было выбора? Что мне дали отсрочку в маминой клинике, но найти за неделю пятьдесят штук было практически невыполнимой задачей? Что в неурочный час я вспомнила про стритизершу из кружка, и… Это оказалось моим светом в конце тоннеля.

Нет. Никаких объяснений. Не хочу так унижаться. Было бы за что! Мама не была виновата в том, что с нами случилось. Ну, может, только в том, что Вовчик был и её любимчиком, но… Разве можно было только из-за этого позволить ей умереть? Я могла побороться за её жизнь – я и боролась. По той же самой причине, по которой я ловила сорвавшуюся с балкона Капустину.

Человеком так просто перестать быть, на самом деле…

Один раз ты сделаешь неправильный выбор в таких ситуациях, и до конца жизни из глаз твоих на мир будет смотреть равнодушное зверье.

– Игорь Андреевич, – пальцы ковыряют дырку на джинсах, на колене, – вы говорите, папины… дружки узнали, что он проворачивает серые схемы. С чем? С их деньгами?

– Честно, я знаю немного, – с сожалением откликается Анькин отец, – и все, что я узнавал, я узнавал лишь по факту случившегося. Обрывками. Я и говорю— то тебе это все, потому что хочу попросить прощения. Я долгое время настаивал, чтобы моя дочь прекратила с тобой общаться. Но только благодаря тебе я сегодня не в морг на опознание ездил, а всего лишь в полицию.

– Я была не одна. Были спасатели.

– Свидетели в один голос говорят, что спасатели помогли тебе Аню вытащить. А удерживала её уже ты. Хотя сама могла сорваться.

– Я действовала на инстинктах.

– Похвальные инстинкты. Я бы сказал – очень героичные, – настаивает Игорь Андреевич. Я тихо вздыхаю. Знала бы, что он этим меня прессовать будет – под любым предлогом на метро бы убежала.

В голове и так гудит. Откровение про папин промысел вызывает огромное количество вопросов. А тут еще Капустин со своим желанием воздать мне должное. Ну какое тут вообще должное?!

Ловила придурочную бывшую подружку я и не из-за ожидания благодарности. А потому что иначе просто не могла.

– Не сердись, – устало просит Игорь Андреевич, – этот день был сложным. Моя дочь хотела кончить жизнь самоубийством. Мы должны принять меры. Впереди тьма тьмущая проблем и ни единого лучика надежды на что-то адекватное.

– Отлично держитесь, – замечаю я, потому что на самом деле он выглядит человеком в колее. Хотя он, можно сказать, отделался просто испугом.