Я провела большим пальцем по его скуле – возможно, с неким коварством.

– Так попроси, Макс.

– Это было бы легче всего.

– Значит, останься. – Слова прозвучали как вопрос, а не как утверждение. Голос дрожал, я была готова расплакаться.

– Не могу, хотя и очень хочется. Надо думать о завтрашнем дне.

Черт, я упустила возможность завоевать его доверие. Ладно, я докажу свою любовь временем и стоической решительностью.

– Тогда уезжай. Я все равно буду здесь. – Моя рука скользнула по его затылку, пальцы усилили хватку, и по розоватым пятнам я поняла, с каким трудом Макс сдерживался. – Я не дурачу тебя. Скажешь, как будешь готов. – Я выпрямилась и одарила его таким поцелуем, что у него поджались пальцы на ногах. Не очень честно, но, как говорится, в любви и на войне все средства хороши.

Я отпустила Макса и отошла назад.

– Прошу, не соглашайся сразу на ту работу. Подумай хотя бы до конца недели.

Он пожал плечами.

– Хорошо. Мне все равно еще не предложили должность.

– То есть могут и не предложить? – Я бесстыдно надеялась, что явится «бог из машины» и спасет меня.

– Если не предложат, я буду искать другую работу.

– У тебя есть работа.

– Но не карьера, Мэдди.

Я не знала, что на это ответить. Когда-то и у меня была карьера. Может, еще есть.

– Подумай хотя бы неделю. – Я развела руки в стороны, чтобы обнять его, и Макс не отказался. – Увидимся завтра?

– Конечно. Я помогу тебе с полами.

Это успокаивало. Я жалела, что столько раз за последний год отвергала предложения Макса. Мы давно могли бы стремиться к общей цели. Раз уж на то пошло, можно мысленно вернуться на много лет назад и задуматься, сколько времени я упустила из-за собственной глупости. Пора остановиться. Это был путь к безумию[22]. Надо сосредоточиться на восстановлении разрушенного, пока мы не потеряли еще больше времени.

Я вышла на улицу, едва сдерживая слезы. Неудивительно, что Макс-критик вынес приговор моему роману. В каком-то смысле он всегда читал мою жизнь, рецензировал мои решения и предлагал свои честные критические суждения. Теперь, наконец, оказавшись героем истории, Макс сделал неожиданный ход. Иронично, ведь он сам ругал меня за недостаток правдоподобности в романтической линии.