Довольно сложно объяснить момент с Перри, потому что стоит мне начать, и мама подумает, что в этом и есть причина моего отъезда. Потому что сейчас, оглядываясь назад, я чувствую себя полной идиоткой: как можно было позволить Чудовищу загнать себя в угол и не заметить его приближения, когда земля тряслась под ногами за многие километры до того, как оно появилось в поле зрения?

Но мама не думает так. Она только вздыхает, и эта ее реакция вызывает у меня поток слез, потому что я понимаю, какой дурой была все это время. Неужели я такая идиотка, что, только расставшись с самым необыкновенным человеком на свете, понимаю это? Или я клиническая идиотка, потому что предпочитала не замечать бревна в собственном глазу?

Когда находишься в самом центре урагана, трудно оценить его масштаб.

– Милая, – говорит мама. И больше ничего. Все остальное неважно. Одно слово заменяет миллион других, оно передает ее сочувствие и ее заботу. И то, что она на моей стороне. А еще оно имеет отношение к Анселю, которого я описала ей довольно подробно, как мне кажется. Он хороший, и он любит меня. И он похож на меня.

– Милая… – повторяет она тихо.

И снова меня осеняет догадка: я такая не потому, что я подкидыш. Я такая потому, что похожа на свою маму.

– Ладно. – Я подтягиваю коленки к груди. – Есть еще кое-что. И именно поэтому я здесь, а не в Бостоне.

Я рассказываю ей о нашей прогулке с Анселем, о разговоре про школу и мою жизнь и о том, чем я хочу заниматься. Рассказываю ей, что он единственный, кто подал мне идею, пусть даже и не специально, поехать домой и вернуться в мою старую танцевальную студию, чтобы преподавать там по вечерам, а днем посещать бизнес-школу здесь, чтобы подготовиться к открытию собственной студии в будущем. Учить детей двигаться и танцевать так, как могут и хотят их тела. Я рассказываю, что профессор Четтерей согласился принять меня на программу МВА в Университете Сан-Диего.

Выслушав все это, она откидывается назад и внимательно изучает меня взглядом:

– Когда ты успела вырасти, Конфетка?

– Когда познакомилась с ним. – Ага. Удар под дых. И мама это видит, конечно. Она кладет ладонь на мою руку, лежащую на колене.

– Он, кажется… хороший.

– Он хороший, – шепчу я. – Если не считать истории с Чудовищем, он потрясающий. – Я замолкаю, а потом добавляю: – Папа вычеркнул меня из своей жизни навсегда?

– Твой папа сложный человек, я признаю, но он все-таки при этом человек умный. Он хотел, чтобы ты закончила МВА и использовала образование так, как сочтешь нужным, а не становилась бы копией его. Дело ведь в том, детка, что ты никогда в прошлом не делала того, что он хотел. Даже он понимает это, и не важно, насколько сильно он на тебя давил, чтобы заставить тебя следовать намеченному им пути.