– Прошу прощения, просто я был очень зол…

– Я догадалась.

– И до сих пор мне стыдно.

Белла кивнула и серьезно подтвердила:

– Да, и больно.

Он привлек ее к себе и коснулся губами шелковистых волос.

– Я скотина.

– Это я уже уяснила, – с улыбкой сказала Белла.

Лахлан, посерьезнев, коснулся ее подбородка и, глядя в глаза, спросил:

– Так я убедил вас?

В его голосе было столько надежды, он так хотел поскорее объясниться, что Белла могла бы рассмеяться, если бы дело не было столь важным.

Неужели правда, что он ее любит? Ей отчаянно хотелось ему верить, да все сомнения тут же исчезли, стоило взглянуть ему в лицо. Впервые Лахлан показался ей неуверенным и беззащитным: никогда Белла не думала, что увидит его таким, – но годы страданий изменили ее, сделали осторожной.

Может ли она позволить себе любить Лахлана? Готова ли доверить свое сердце?

Глядя ему в глаза, Белла почувствовала стеснение в груди. Что за странные вопросы! Как будто она может приказать сердцу. Любовь приходит, не спрашивая, хотим мы этого или нет.

Конечно, она его любит. В этом мужчине, внешне таком суровом и бесчувственном, обнаруживались неожиданные глубины и противоречия. Он мог накричать на нее, а в следующую минуту укутать своим пледом; он покинул свой клан, но при этом свято чтил свой долг; наемный воин, он продавал свой меч тому, кто больше заплатит, чтобы позаботиться о вдовах и сиротах своего клана; потрясающий самец, он десять лет наказывал себя воздержанием; он, заявлявший, что дружба для него ничего не значит, бросился в горящий колодец, чтобы спасти сослуживца от верной гибели; он, пожертвовавший всем, ради чего воевал, чтобы помочь ей.

Белла полюбила его уже давно: просто думала, что защищает себя, не желая признавать правды.

В ее душе бурлила радость, но, все же скрывая сияющую улыбку, она ответила:

– Боюсь, пока нет.

У него так вытянулось лицо, он казался таким удрученным, что на сей раз она не выдержала и рассмеялась, а Лахлан еще больше насупился: