Ей стыдно, она впервые выглядит такой потерянной. Даже узнав о смерти Ани, она не была такой.

Я сжимаю чашку, а горячий кофе обжигает ладонь, но я почти не чувствую этого. Просто дискомфорт, а мозг начинает работать с удвоенной силой.

Регина подаётся вперёд, в глаза мне смотрит с такой тоской, что будь я барышней, разрыдался бы.

– Это его люди убили Аню, – выдавливает из себя шёпотом и шмыгает носом. – Сам он не при делах, он всё продумал. Они её заставили. Довели до этого, Аня давно уже была нестабильна, а на фоне одержимости твоим отцом совсем с катушек съехала. Я уговаривала её обратиться к специалисту, но разве она кого-то слушала?

Мне вдруг становится не по себе: я многого не знал о девушке, с которой дружил столько лет.

– Марк, прости, я действительно была не в курсе, что её статусный мужик – твой отец. Тут мне нечего скрывать, я не знала.

Ей так важно услышать, что верю ей, и я снова, в который раз уже, повторяю это.

Холодный пот выступает на спине, капля стекает к пояснице, рубашка противно липнет к телу, хотя в заведении работает кондиционер на всю катушку.

– Но твой отец не виноват в её крови! – её рука находит мою и пытается погладить, но я одёргиваю ладонь.

Не до этого сейчас. Не до нежностей.

– Он не виноват. Может быть, он даже любил её… это неважно сейчас. Я просто хочу, чтобы ты знал: твой отец не самый лучший человек, но он не убийца.

Регина едва-едва вытаскивает из себя слова, складывает их в предложения, только голос её дрожит от с трудом сдерживаемых эмоций.

Что-то внутри рвётся, ноет и болит. Где-то в глубине души я радуюсь словам Регины, хотя в своей сути они ужасны.

– Зачем это твоему отцу?

– Бизнес, – вздыхает Регина. – Ничего личного. Когда-то они были друзьями, строили всё вместе, но потом… наверное, большие деньги на самом деле портят людей. Моего отца точно испортили, он превратился в алчного параноика.

– Моего так-то тоже.

Регина пожимает плечами и, обернувшись к сумке, достаёт из неё флэшку. С глухим стуком она приземляется на столик, выделяется на белоснежном фоне скатерти чёрной кляксой, уродливым нефтяным пятном.

– Марк, если бы мы действительно с тобой поженились, у моего отца появился бы новый рычаг давления.

– Я?

– Ты, – кивает с холодной отчуждённостью и мрачнеет. – Но мы не женимся и пришлось принимать меры. Помнишь, я недавно говорила, что наш воображаемый брат – важен? Это повод прибрать всё к рукам.