— Ты что, издеваешься? Тебе прямо сейчас хочется услышать признания в любви? Сейчас, когда я готова открутить тебе голову?

Все еще медленно продвигаясь вперед, Кейдж тихо произносит:

— Ты влюблена в меня. Скажи это.

Я так злюсь, что меня начинает трясти. Я тоже все еще немного плачу, но слезы отошли на второй план, и теперь ярость заняла их место. Кипя от злости, я смотрю на него.

—  Ты эгоистичный, высокомерный сукин сын.

— Виноват. Скажи это...

— Разве я согласилась бы на это безумие, если бы не была влюблена в тебя?

Голос Кейджа падает на октаву, становясь убийственно нежным. Он все еще продвигается вперед.

— Тогда скажи это. Скажи мне. Я хочу услышать эти слова.

— А я хочу слышать, как ты стонешь от боли, когда я бью молотком по всем твоим пальцам, но мы не всегда можем получить то, что хотим.

Я разворачиваюсь и выхожу из гостиной, иду по коридору в свою спальню. Кейдж идет за мной по пятам. Я врываюсь в ванную, намереваясь захлопнуть за собой дверь и запереть ее, но он слишком близко. Кейдж врывается ко мне, толкает к раковине.

Взбешенная тем, что Кейдж не оставляет меня в покое в том месте, где я бы спокойно могла насладиться нервным срывом наедине с собой, я хватаю расческу с раковины и размахиваю ею перед ним.

— Не заставляй меня использовать это на тебе!

Это нелепая угроза, отчасти потому, что у меня нет ни малейшего намерения ударить его расческой, а отчасти потому, что Кейдж, вероятно, просто посмеялся бы надо мной, если бы я это сделала, но это заставляет его остановиться.

Кейдж смотрит на расческу в моей руке, потом снова на меня.

Его голос звучит хрипло.

— Может, тебе стоит сделать это.

Смущенная тоном его голоса и новым, полным секса взглядом, я на секунду замираю.

— Эм… что?

— Может, тебе стоит наказать меня?